Супергерой для Золушки

Ощущение было такое, будто голова готова вот-вот взорваться. В висках звенело, шум нарастал все сильнее. Ухватилась рукой за край гарнитура, бросила взгляд на недоумевающего Василия, испуганно выглядывающего из-под стола. Шатаясь, подошла к окну. Хотелось просто посмотреть, как он уходит. Как с ним вместе меня покидают мечты и планы. Поверить в это, наконец, а то разум упорно отказывался понимать и принимать произошедшее.

Что же с тобой не так, Варя? Ты даже толком с ним не поговорила. Не сказала, что любишь. Не спросила, любит ли он. К черту свадьбы, если люди все-таки хотят быть вместе…

Ровно и аккуратно развесила полотенце на спинке стула и только потом стремглав метнулась к двери, выбежала в подъезд, перегнулась через перила и крикнула:

— Альберт!

Все. Еще. Можно. Исправить.

Уже громче:

— Альберт!

Пожалуйста. Вернись.

Из последних сил:

— Альберт!!!

Мой крик гулким эхом оттолкнулся от стен. Сзади что-то щелкнуло. Наверное, дверь. Все всматривалась и всматривалась в темноту лестничных пролетов, пытаясь ухватить взглядом хотя бы его тень. Но внизу уже никого не было. Он ушел. Просто взял и ушел.

Как так?!

Неужели, кажущееся таким прочным и надежным, словно по щелчку пальцев, может исчезнуть в один миг?

— А, это ты! — Донеслось вдруг из-за спины. Обернулась. На пороге квартиры напротив показалось лицо молоденькой девчонки. — А я уж думала, что какому-то художнику плохо. Мольберт потерял.

— Нет, это я. — Тяжело дыша, на негнущихся ногах поплелась к своей двери. — Простите.

Опустила голову.

— Кто там? — Послышалось из ее квартиры.

Дверь распахнулась шире.

Девчонка усмехнулась, оглядывая меня, бросила кому-то:

— Соседка наша.

— Та, которая надменная?

Она, наклонившись на косяк, хихикнула:

— Ага. Она.

Глава 5

— Не поняла. Это кто здесь надменная? — Спросила и инстинктивно ухватилась за ручку двери своей квартиры, боясь, видимо, развалиться на несколько частей и упасть. Осколки слов, брошенных в меня Альбертом, все еще больно впивались в самое сердце. — Я, что ли?

Глаза соседки сузились.

— Ты, ты. — Девушка теперь смотрела обеспокоенно. — Не здороваешься ни с кем. Но то не твоя вина, конечно, а родителей. Воспитали, видимо, плохо.

— Так я ж не знаю здесь никого, — пробормотала, разглядывая в темноте ее странноватый прикид. Блестящие черные волосы десятками длинных тонких косичек лежали на плечах, густо накрашенные брови выделялись на фоне бледного лица ярким пятном. Колечко в губе, белая майка, рваные джинсы. Телосложение подростка. На вид ей было лет восемнадцать, не больше. — Вот и не здороваюсь. — Продолжила, пожав плечами. — И вас первый раз вижу. Уж простите.

Она несколько раз сомкнула и разомкнула челюсти, перемещая во рту жвачку. Так виртуозно и быстро, что это мне напомнило вращающуюся бетономешалку с гравием. Грохотал ее голос в тишине подъезда примерно с тем же звуком.

— Ага. Сколько здесь живешь-то? — Посмотрела на меня оценивающе. — Мы с Никой уже год здесь обитаем, тебя видим постоянно, а ты проходишь мимо и дальше своего задранного носа не видишь.

— Да-да, — подтвердил из недр квартиры чей-то писклявый голосок.

Выдохнула. В голове все еще паникой пульсировали удаляющиеся шаги Альберта. Перед глазами стояла его ладонь, мокрая от влаги, сжимающая колечко и прячущая его в карман брюк.

— Девушка, да я вас первый раз вижу! — Мой отчаянный возглас разрезал горло, как самый острый клинок.

Девчонка охнула и взмахнула волосами:

— Вроде очки носит, а все равно никого не замечает!

— Хорошо. — Пытаясь переплавить боль в ярость, кивнула. — Я поняла — вы мои соседи. Будем знакомы. И извините, если обидела. Мне пора.

Развернулась к собственной двери, надавила на ручку и… ничего не произошло. Навалилась плечом. Что за день! Так припустила за женихом, язык не поворачивается называть его бывшим, что забыла о расшатанном замке. Опять закрылся. Со всей силы ударила ладонью по дверному полотну. Черт! Как же больно! Ой-ей-ей! И как назло, открыть его мог бы только… Альберт.

Голова опять закружилась.

— Что? Дверь захлопнулась?

— Черт! — Воскликнула, упираясь лбом в злосчастную деревяшку.

— Ясно. — Спины, заставив вздрогнуть, коснулась чья-то рука. — Ты это, заходи, давай. Мы сейчас Жентосику позвоним, попросим с дверью помочь.

Обернулась:

— Кому?

— Да не важно, приятель это наш. — Девчонка отмахнулась, отступая назад, в квартиру, и поманила за собой. — Заходи.

Решив, что хуже уже не будет, сделала робкий шаг в неизвестность.

— Привет! — По голосу — та самая пискля.

Повернула голову. По центру единственной комнаты стояло кресло, в нем восседала худая блондинка в розовом топе и джинсовых шортах. Светлые волосы, стянутые в хвостик, такие же светлые, почти бесцветные, ресницы, по-детски тонкие ручки и ножки. Выглядела она еще моложе своей подружки.

— А ты чо орала-то на весь подъезд? — Она поставила на столик кружку и скрестила руки на груди. — Случилось чо?