Супергерой для Золушки

— Ладно, все-все, мир. — Сдалась Ника, поднимая руки. — Садись, вон Жентосик пришел. — В дверях показался тщедушный хилый парнишка с дредами. — Сейчас хату твою вскроет, и пойдешь домой.

Испепелила взглядом вошедшего, повернулась к девушкам, чтобы высказаться на прощание и замерла, заметив немалый испуг на их лицах.

— Варь, ты… плачешь. — Дрогнувшим голосом отозвалась Вера. Подошла ко мне ближе. — Смотри.

Развернула к маленькому зеркалу на стене.

— Не может быть. — Прикоснулась пальцами к щеке и ощутила вдруг горячую влагу.

— Говорили же, получится. — Выдохнула, словно не веря самой себе, блондиночка.

— Ника, ты гений. Тебе надо было сразу на мозгоправа идти учиться. — Вера уже гладила меня по плечу. — А ты пореви, пореви, Варенька, пожалей себя, не бойся. И мы пожалеем. Тебя, вообще, кто-нибудь когда-нибудь жалел?

На удивление я еще могла говорить:

— Папа. Давно.

Дрожащей рукой сняла очки, изображение размывалось все сильнее. И теперь не от зрения — от хлынувших ручьем слез.

— Ты реви-реви, не сдерживайся. — Вера прижалась ко мне, обнимая. — Людям не обязательно думать, что ты железный дровосек. Здесь все свои. — Ее руки похлопывали мою спину. — Вот, видишь, нормальная девчонка оказалась.

— А я чо? — Усмехнулась Ника откуда-то с размытого дивана. — Я ничо.

— Надменная! Надменная! Дубина ты, а не психологиня!

Глава 6

Выбиралась из-под одеяла, словно из-под тяжелой бетонной плиты, расплющившей голову, но для каких-то целей пощадившей и не прибившей меня сразу и на смерть. Думала, жизнь окончена, когда проснулась под утро в туалете с гранулами кошачьего наполнителя в волосах и наощупь поползла к постели. Но настоящее мучение — вот оно. В привкусе кислых помоев во рту, в разрывающей горло сухости, в гудящей паровозным гудком головной боли, сваливающей с ног. Вот оно — испытание почище любых терзаний совести. Просто видеть свое отражение в зеркале и даже не узнавать его…

Черные круги под глазами незнакомого мне чукотского оленевода, паучье гнездо вместо прически, потрескавшиеся сухие губы и предательски дрожащие руки. Неужели, все это я? Ужас!

Но ничего. Будем считать, что все случившееся мне только приснилось. Не знаю, как жить дальше и что теперь делать, знаю лишь одно — работа отвлекает. Быстро приняла ванную, оделась, скатала в калачик еще влажные, тщательно прочесанные щеткой волосы, закрепила невидимкой, схватила сумку и выбежала на свежий воздух.

Борясь с накатывающей волнами тошнотой, направилась вдоль набережной. Пыталась отвлечься, слушая море, разглядывая прохожих и подставляя лицо под по-летнему ласковые лучи солнца. А еще раз за разом прокручивала в голове детали расследуемого дела — все лучше, чем вспоминать, как пришлось вчера возвращать кольцо тому, кто меня предал. Тому, кто обрек на одинокие ночи в холодной постели.

— Варвара Николаевна, — воскликнул дежурный, — вы опять ни свет, ни заря. Суббота же!

— Добро утро, — вздрогнув, ответила я. Слова мужчины ударили в голову, словно колокол. — Работа…

— Выглядите неважно, — полноватый лейтенант разглядывал меня беззастенчиво.

— Не выспалась, — вздохнула, упираясь бедром в турникет.

«Балда. Приложи пропуск» Ткнула сумкой в индикатор и, увидев зеленую стрелочку, решительно продолжила движение.

— Наслышан, — тоскливо произнес на прощание дежурный.

С трудом попав ключом в замочную скважину, отперла дверь кабинета и вошла. Теперь у меня ныло уже все тело. Повесила сумку на спинку стула, расстегнула жакет, схватила тряпку и принялась протирать подоконник. Такое занятие всегда хорошо отвлекало и настраивало на нужный лад. А еще после влажной уборки глаз не раздражали мелкие пылинки, мелькающие под обнажающими солнечными лучами.

Вымыв руки, еще раз взглянула в зеркало: вполне сносно, но на людях лучше не показываться. Вскипятила воду, заварила кофе и уселась за стол. Предстояло теперь только привести мысли в порядок и сосредоточиться. Пожалуй, первый раз в жизни это казалось мне почти невозможным.

— Привет, — на пороге вдруг показался сияющий Лунев. Явно выспавшийся, свежий, гладко выбритый.

Выпрямилась и застегнула жакет на одну пуговицу.

— Привет.

Наверное, мой голос прозвучал как старая скрипучая половица. По крайней мере, мне точно именно так и послышалось. Прокашлялась и потянулась к чашке с кофе.

— О-о-о, — Егор вошел, закрыл за собой дверь и двумя руками взъерошил аккуратный ежик каштановых волос. — Что пила?

Бросила на него испуганный взгляд и обожгла язык большим глотком горячего кофе. Как он догадался?

— Белое вино, — произнесла, поморщившись.

Майор подошел к подоконнику и дернул на себя створку окна. В комнату ворвался запах моря и соли.

— А потом? — Спросил он, усаживаясь напротив.

Мне захотелось сползти под стол.

— Если скажу, разочаруешься во мне, — почти пропищала, припадая губами к кружке.

Лунев засмеялся, и мне пришлось с удивлением отметить, что его голос приятный, низкий и густой, словно расплавленная карамель.

— Не смеши меня, Комар. Я же все про тебя знаю.

— Водку, — призналась, тихонько вздохнув.

Его глаза моментально загорелись.