Супергрустная история настоящей любви

Я глянул на них с верхней ступеньки. Как они великолепны. Как восхитительны, как модны, как молоды. Даже посреди катастрофы их нейроусовершенствованные мозги проворно щелкали, пытались разгадать загадку, проникнуть внутрь. Эволюция подготовила их к достойной жизни, а теперь цивилизация вокруг распадалась. Вот ведь невезуха!

А потом я оказался внутри — в святая святых тоже толпились гвардейцы при полном параде. Пять табло разом щелкали как безумные — у большинства сотрудников «Поезд отменен». Звучало так, будто стаи голубей слетелись к нам в контору на крылатые бои. Я задержался у оконного витража с племенем Иудиным, представленным здесь львом и короной, и впервые за все эти годы вспомнил, что для нескольких тысяч человек синагога была когда-то местом поклонения.

Остатки сотрудников еще населяли кабинеты, однако разговоры их были погребальны и напряженны. Никаких водородных показателей кислотности, «умной крови» или «бета-лечения». Слово «триглицериды» не звенело в туалете, где мы, мужчины из «Постжизненных услуг», подолгу органически срали, освобождаясь от всей растительности, что нас обременяла. По пути наверх я остановился у стола Келли Нардл. Пуст. Исчезла. Я машинально потянулся за эппэрэтом, хотел послать ей сообщение, но потом сообразил, что исходящая передача данных не работает. И ни с того ни с сего вновь испугался за родителей.

У дверей кабинета Джоши стояли два гвардейца. Сигнал с моего эппэрэта, видимо, сообщил им, что я важное лицо, потому что они отступили и открыли мне дверь. Вот и он. Джоши. Приятник. Papi chulo. Держит осаду у себя в минималистском кабинете, а снаружи молодые голоса требуют его Умной Крови. Я разобрал неинтересное и ребяческое «Эй, эй/Хи-хи/Джоши Голдхер/Уходи» и другое, гораздо болезненнее: «С работы уволен/Издохли мечты,/Но скоро, мудак,/Постареешь и ты». Джоши надел на шею золотой символ юаня, пытаясь молодиться, но выглядел сломленным, кожа на ушах нелепо обвисла, а слева вдоль носа разлилась нильская дельта лиловых сосудов. Когда мы обнялись, его дрожащие руки слегка постучали мне по спине.

— Как Юнис? — тут же спросил он.

— Расстроена, — сказал я. — Думает почему-то, что ее сестра была в Томпкинс-парке. Не может связаться с родными в Джерси. На Джордж Вашингтон КПП. Никого не пропускают. И злится на меня. Мы друг с другом даже не разговариваем.

— Отлично, отлично, — пробубнил Джоши, глядя в окно.

— А ты как? Как ты все это выносишь?

— Небольшая осечка.

— Небольшая осечка? Там снаружи падение Римской империи.

— Не драматизируй, бурундук. Заплачу этим кабанятам привилегированными акциями, а когда снова встанем на ноги, всех опять найму.

Он говорил, и к нему возвращались силы, даже ушные раковины натянулись и встали на место.

— Эй, слышь, Резус! Я так думаю, в долгосрочной перспективе для нас это плюс. Контролируемый развал страны, запланированное банкротство. Ликвидация рабсилы, ликвидация акций, ликвидация всего, кроме недвижимости. Рубенштейн на данном этапе — просто пешка. Конгресс — только для видимости: вот, мол, глядите, у нас по-прежнему есть Конгресс! Теперь на сцену выйдут более ответственные игроки. Вся эта ерунда про Венесуэлу и китайские суда — чушь собачья. Никто не будет сюда вторгаться. А будет вот что — и это из надежных источников: Международный валютный фонд слиняет из Коламбии, вероятно, в Сингапур или в Пекин и там разработает план восстановления Америки, страну разделят на концессии и раздадут суверенным фондам. Норвегии, Китаю, Саудовской Аравии, все такое.

— Америки больше не будет? — спросил я, не то чтобы ожидая ответа. Просто на всякий случай.

— Херня. Америка станет лучше. Норвежцы, китайцы — они рассчитывают на доход с инвестиций. Они захотят очистить наши статусные города от отбросов без никакого Кредита и создать настоящие очаги стильной жизни. А кто выиграет? «Штатлинг-Вапачун», вот кто. Недвижимость, безопасность, а потом мы. Бессмертие. Перелом создал новый спрос на неумирание. Прямо вижу, как норвежцы из «ГоснефтьГидро» подружатся со «Штатлинг». Может, слияние! Да, так даже лучше. У норвежцев полно евро и женьминьби[87], они вообще транжиры.

— Что значит «очистить от отбросов без никакого Кредита»?

— Переселить. — Он в возбуждении глотнул зеленого чая. — Этот город не для всех. Мы должны быть конкурентоспособны. А это значит — делать больше меньшими силами. Подбить баланс.

— Один неф в моем банке сказал, что во всем виновата «Штатлинг-Вапачун», — сказал я, этим «один неф сказал» обращаясь к либеральной иерархии.

— В чем виновата?

— Не знаю. Мы разбомбили паром. Триста погибших. Мой друг Ной. Помнишь, что ты мне говорил прямо перед Переломом? Что с Вишну и Грейс все будет нормально. И что ни о каком Ное ты не слышал.

— Что ты хочешь сказать? — Джоши облокотился на стол, подался вперед. — Это обвинение?

Я промолчал, сыграл обиженного сына.

— Слушай, мне жаль, что твой друг погиб, — продолжал Джоши. — Все эти смерти — трагедия. Паром, парки. Самсоб. Но в то же время кто были все эти Медийщики, какая от них польза была?