Суперкиллер

  Кроме Пентюха, в комнате находилось ещё четверо парней, младшему из которых было не больше семнадцати. Их губы были накрашены помадой, глаза подведены тушью, в ушах висели серьги. Когда входили сыщики, они натягивали на себя штаны. По их заторможенным движениям видно было, что они здорово обкурились "дурью".

  - Капустин Юрий Петрович? - официальным тоном обратился Клепиков к Пентюху.

  Тот мгновенно принял подобострастный вид.

  - Он самый, гражданин начальник, - подтвердил уголовник, торопливо поднимаясь с матраца.

  - Варишь наркоту? - сурово продолжал Клепиков. - Молодёжь развращаешь? Тебе сколько лет? - обратился он к младшему из парней.

  - Двадцать один, - стараясь говорить басом, соврал тот, и прибавил жеманно, с ужимкой: - Ничем таким мы не занимаемся, гражданин начальник...

  - А вот мы сейчас сходим на кухню и посмотрим, как вы тут ничем не занимаетесь, - сказал Клепиков.

  Лицо у парня вытянулось, глаза забегали.

  - Честное слово, гражданин начальник...

  - Вы все, - сыщик показал пальцем на парней, - ступайте отсюда, живо!

  Те убрались из комнаты. Клепиков встал перед Пентюхом.

  - Слушай, Пентюх, если не расскажешь, как было, снова поедешь на зону, я это устрою быстро, - он выдернул изо рта ошалевшего Пентюха сигарету, понюхал её и передал Чернявину. - Считай, что это понятые, - сказал он. - Сейчас мы обыщем квартиру и составим акт по всей форме, а ты нам объяснишь, откуда у тебя травка.

  - А что надо-то, начальник? Об чём базар?

  - Двенадцатого июня вечером ты ездил к Паровозу.

  - Это точно, ездил я недавно к нему, только насчёт числа - не помню. Я вообще чисел не помню.

  - Короче, Пентюх. В тот вечер у Паровоза был какой-то тип, он приехал из мордовских лагерей с известием от Шмона. Ты должен был видеть его.

  Маленькие чёрные глазки Пентюха блеснули.

  - Да, что-то такое припоминаю, - сказал он после запинки.

  - Вот-вот, припомни, - голос Клепикова стал вкрадчивым, почти ласковым, но под этой лаской чувствовался металл.

  - Да я мало помню... Паровоз сразу увёл его в другую комнату, и об чём они там базарили - не знаю, хоть расстреляй, начальник!

  - Но ты его видел.

  - Всего пару минут. Не знаю я его, в первый раз видел.

  - Не знаешь?

  - Не знаю, начальник.

  Клепиков пристально посмотрел на него.

  - Хоть расстреляй, - прибавил Пентюх тихо.

  - Ладно, одевайся, - сказал сыщик. - Поедешь с нами.

  Уголовник засуетился. Он хоть и не понимал толком, кто эти люди, так бесцеремонно ввалившиеся в квартиру, но всё же смекнул, что вилять с ними не стоит. Лучше выкладывать всё начистоту.

  - Паровоз мне ничего про него не говорил, - бормотал он, одеваясь. - Это дела Паровоза, я их не касаюсь...

  - Паровоза твоего шлёпнули на другой день, ты что, не в курсе? - сказал Клепиков. - Быстрее одевайся.

  На улицах уже горели фонари, когда они возвращались в офис. Притихший Пентюх скрючился на заднем сиденье машины, зажатый между Васяней и Чернявиным. Клепиков сидел впереди рядом с водителем и беспрерывно курил.

  В конторе он велел Пентюху сесть в кресло перед экраном монитора.

  - Сейчас будешь вспоминать, как выглядел тот тип.

  - Попробую, начальник, - Пентюх заухмылялся, задумался. - Был он с таким носом... вроде, приплюснутым...

  Чернявин щёлкал по кнопкам клавиатуры. На экране сменялись контуры лиц - овальных, удлинённых, круглых; на них накладывались глаза и носы; Пентюх оживился, процесс составления фоторобота, видно, его забавлял.

  - Нет, - слышался его блеющий голос, - не то... и это не то... нет... нет... стоп! Да, вроде, вот так похоже... Нет, назад прокрутите...

  Васяня сидел в своём любимом кресле у окна и бесстрастно наблюдал, как рождается портрет. С Пентюхом занимался Чернявин; Клепиков изучал бумаги и то и дело выходил из комнаты, чтобы кому-то позвонить. Разговаривать по телефону при Пентюхе он не хотел.

  Через час в руках у него были свежеотксеренные листы с портретом незнакомца, приходившего к Паровозу накануне убийства. Оставив несколько экземпляров у себя, Клепиков остальные послал Губарю.

  Сеть секретных осведомителей интенсивно заработала. Посланцы Губаря всю ночь ходили по притонам и бандитским малинам, в портрет вглядывались десятки глаз, братишки ломали головы: кто бы это мог быть? Через особых посыльных и баландеров портреты проникли в камеры Бутырок и Лефортова. Кто-то кого-то узнавал, назывались имена и клички, но потом выяснялось, что ошибались. Все сведения стекались к Губарю, который регулярно звонил Клепикову, сообщая о результатах.

  К вечеру следующего дня поступили сообщения из Подольска и из следственного изолятора в Бутырках. Два разных человека узнали на портрете некую личность, виденную ими среди людей Палыча. Но ни тот, ни другой не смогли вспомнить имя.

  - Губарь сказал, что иметь дело с людьми Палыча непросто, это закрытая каста, посторонним туда доступа нет, - объяснил Клепиков Васяне и Чернявину. - Но есть одна лазейка. Среди братков Палыча имеется человечек, секретный осведомитель Губаря. Палыч об этом не знает. Вот этому человечку и покажут портрет...