Супернавигаторы. О чудесах навигации в животном мире

Потом мы провели эксперимент из четырех этапов, каждый по пять минут, — всего 20 минут. На первом этапе магнитное поле с напряженностью поля Земли было ориентировано нормально, на ноль градусов, и гора тоже была установлена на ноль, так что все было в одном и том же направлении. Затем, после пяти минут полета, мы сдвинули все на 120 градусов — направление на гору и направление поля по-прежнему совпадали. Мотыльки развернулись — не все, но в достаточном количестве, чтобы эффект был заметным. На третьем этапе мы оставили гору на месте, а поле вернули на ноль.

И тут началось черт знает что. В течение двух минут они продолжали лететь к горе, а потом потеряли ее и совершенно запутались. На четвертом этапе — то есть на последние пять минут — мы вернули гору на ноль градусов, и мотыльки снова ее нашли. Но на третьем этапе — когда ориентиры противоречили друг другу — им было по-настоящему трудно. По данным ясно, что мы наблюдали реальный эффект.

Тот факт, что мы можем привести их в замешательство, изменяя магнитное поле, означает, что у них есть магнитное чувство. Если бы его не было, они просто летели бы в сторону горы; тогда они сохраняли бы точную ориентацию и на третьем этапе. А еще замечательнее то, что мы находились в четырех метрах от них, мы просто нажимали на кнопки, чтобы изменить поле, и не вступали в какое бы то ни было физическое взаимодействие с мотыльками.

Этот первый эксперимент с «противоречивыми ориентирами» убедил Уоррента в том, что мотыльки делают в точности то же самое, что делает рулевой матрос, когда держит курс по компасу. Вместо того чтобы постоянно следить за показаниями компаса, ему проще направить судно на нужный курс, а затем засечь положение носа относительно какого-нибудь далекого облака или, например, звезды и править по этому ориентиру. Время от времени рулевой поглядывает на компас, чтобы убедиться, что курс остается правильным. По-видимому, мотыльки также устанавливают изначальный курс по своему магнитному компасу, а затем держат его, используя любые имеющиеся в их распоряжении визуальные ориентиры (в данном случае «горы», изображенные внутри арены).

Тогда можно понять, почему они запутались, когда окружающее их магнитное поле внезапно изменилось. Следует ли им по-прежнему править по визуальным «ориентирам» или скорректировать курс в соответствии с магнитным сигналом? Уоррент считает, что магнитный компас превалирует над ориентирами, а задержки происходили потому, что мотыльки сверяют свой курс с внутренним компасом в среднем раз в две минуты. Такая система гораздо удобнее солнечного или лунного компаса: она не требует никаких поправок на время.

Разумеется, все это очень трудно доказать с достаточной с научной точки зрения строгостью. В данных всегда много шумов, потому что не все мотыльки ведут себя совершенно одинаковым образом. Это может быть связано с реальными индивидуальными различиями между мотыльками, но также возможно, что дело во влиянии других факторов — например, плохо прикрепленных «поводков» или отвлекающих световых и звуковых сигналов.

Поэтому в тот момент, когда я присоединился к группе Уоррента, ей предстояло провести новую серию экспериментов, чтобы исключить все возможные искажающие факторы. В частности, нужно было выдавать мотылькам разные ориентиры в случайном порядке: до этого эксперименты всегда начинали с конфигурации, в которой все указывало точно на север, в естественном направлении миграции.