Супернова

Путь Асу указывал Лерой. После их ухода с арены прошло слишком мало времени. Нова пока не была готова столкнуться с тем, что будет дальше. У нее голова шла кругом от всего увиденного. Последние моменты сражения снова и снова прокручивались перед глазами. Страж оказался Адрианом. Адриан оказался Стражем. Сотни загадок, всплывающих в памяти, теперь находили объяснение. Непостижимая способность Стража приобретать все новые суперсилы и применять их всякий раз, когда им приходилось сражаться. Адриан, размышляющий о том, можно ли использовать татуировки, чтобы расширить свои возможности. То, что Страж всегда оказывался там, где была она с отрядом. То, что она никогда не видела их обоих одновременно в одном месте. Что Страж явно был готов убить ее, склонившуюся над бесчувственным телом Макса. То, как он спас ее, когда вокруг полыхала библиотека на Кловен-Кросс.

Адриан. Страж.

Страж. Адриан.

Она чувствовала себя величайшей дурой в мире из-за того, что не поняла этого раньше.

Адриан Эверхарт. Починивший ее браслет. Сделавший явью ее детский сон. Давший ей возможность выспаться однажды ночью, чувствуя себя в безопасности и под защитой.

Он был ее врагом. Тем, кто охотился на нее все это время. Тем, кто поймал Аса. Адриан. С каждой минутой ее мутило все сильнее, и вскоре она испугалась, что ее стошнит.

Лерой указал Асу направление, и тот изменил траекторию полета, заводя плиту на посадку.

Нова сглотнула кислую желчь, наполнившую рот. Она не будет об этом думать. Ни об Адриане. Ни о Страже. Ни об Уинстоне. Ни о Кэлламе. Ни о погибших, ни о сотнях Отступников, лишившихся суперспособностей.

Ни о том, что ей лгали даже Анархисты.

Она выполнила свою задачу на сегодня и могла позволить себе немного погордиться. Да, она надеялась на гораздо меньшие жертвы с обеих сторон, но что сделано, то сделано, и пути назад уже нет. Она попыталась найти утешение в том, что Анархисты снова были вместе. Шлем был возвращен Асу. Отступники больше не могли терроризировать их Агентом N.

Все вышло не так, как она надеялась, но, по крайней мере, она не облажалась.

Это был хороший день.

Ас совершил посадку на улице возле «Ломбарда Дэйва». Незнакомец, куривший сигарету неподалеку, уставился на их разношерстную группу в заляпанных грязью комбинезонах, пропитанной кровью одежде, на Аса и его шлем. Широко раскрыв рот, он даже не заметил, как сигарета, догорев, обожгла ему пальцы.

Ас шевельнулся, и окурок упал на землю, зашипев в луже стоячей воды под уличным фонарем.

Незнакомец издал полный ужаса вопль, развернулся и пустился бежать. Удалявшийся звук его шагов вскоре стих, и в переулке воцарилась полная тишина, если не считать электрического потрескивания люминесцентной вывески «ЗАКРЫТО» в витрине ломбарда.

Один из Отверженных откашлялся и тихо сказал:

– Так значит, это и был Дэйв.

Довольно долго все молчали. Никто не двинулся к двери ломбарда. Казалось, все ждали первого хода от Аса. Но когда Нова осмелилась взглянуть на него, ей показалось, что в глазах за прорезью шлема она увидела отвращение.

Наконец Лерой сказал:

– В подвале найдется место для всех нас. Небогато, конечно, но…

– Мы здесь не останемся, – оборвал его Ас. – Довольно. Мы больше не станем скрываться и таиться как крысы.

Он поднял руку, и зарешеченная дверь ломбарда распахнулась, ломая петли, замки и засовы. Звякнул колокольчик, но тут же стих, когда дверь с грохотом свалилась на тротуар.

Все это было так неожиданно и шумно, что все вздрогнули. Все кроме Аса, который, как ни в чем не бывало, вошел в открытый дверной проем.

– Здесь еще есть наши соратники? – спросил он, осматривая витрины с бижутерией, полки с бытовой техникой и электроприборами. – Скажите им, что мы прибыли и пора уходить.

Один из Отверженных бросился в глубь магазина, но в этом не было необходимости. Привлеченная шумом и суматохой, в магазин ворвалась Нарцисса с пистолетом на взводе.

Увидев их, она резко остановилась, и в нее сзади врезалась Милли. Нарцисса едва не упала, схватившись за ближайшую полку. Вскоре здесь собрались все, потрясенно разглядывая Аса Анархию. Его тюремную робу, всю в крови и прорехах. Его тощие запястья с синяками от кандалов. И все же он внушал не жалость, а страх – с его горделивой осанкой и в узнаваемом шлеме. Он вызывал неоспоримое ощущение силы, которая, казалось, мерцала в воздухе вокруг него, словно само пространство было наэлектризовано его присутствием.

Ас позволил им рассмотреть себя. Дал им время отдышаться. Осознать его возвращение.

Затем, без долгих вступлений, он начал:

– Я понимаю, что вы предпочли сегодня не вступать в схватку. Вы предпочли защищать свои собственные интересы вместо того, чтобы присоединиться к моим товарищам в попытке освободить меня. Вы выбрали собственную жизнь вместо моей.

Даже в тусклом свете Нова заметила, как побледнела Нарцисса. На лицах Отверженных, решивших в эту ночь отсидеться подальше от арены, читался страх.