Супершпион, числящийся в мертвых. Самые искусные воры

– Пустяки. А беспокоить бок будет. Но не слишком долго, если не начнется воспаление. А пройди нож в нескольких дюймах правее, все было бы куда хуже. Где Бетти?

– Пошла в кино, – ответил Хардман.

– Так давайте взглянем, что тут у нас.

Падильо снял пиджак и рубашку. На его левом боку, в шести дюймах ниже подмышки, белела накладка, закрепленная на теле лейкопластырем. Доктор прошел в ванную, помыл руки, вернулся и снял повязку. Рана шириной не превышала дюйма, но выглядела ужасно. Доктор почистил ее, чем-то смазал, наложил новую повязку.

– Недурно, – покивал он. – Очень даже недурно.

– Подживает? – спросил Падильо.

– Несомненно. С этой повязкой походите два дня. Дать вам что-нибудь обезболивающее?

Падильо покачал головой.

– Таблеток стараюсь не употреблять.

Доктор вздохнул.

– Побольше бы мне таких пациентов, – он повернулся к Хардману. – А ты, я вижу, все толстеешь, – и похлопал здоровяка по животу. Я инстинктивно подобрал свой. Доктор Ламберт вновь прогулялся в ванную и обратно, пристально посмотрел на Падильо.

– В подобных случаях я не посылаю счета.

Падильо кивнул.

– Нет вопросов. Сколько с меня?

– Двести долларов. По сотне за визит.

– Цена приемлемая. Мак?

– Слушай, у меня нет наличных, – я повернулся к Хардману. – Вас не затруднит заплатить ему, а сумму внести в мой счет?

Здоровяк кивнул, достал уже знакомую нам пачку денег, вытянул изнутри две стодолларовые купюры. Сверху и снизу у него лежали десятки и двадцатки, указывая на то, что Хардман не кичится своим богатством.

Доктор сунул деньги в карман, подхватил чемоданчик, посмотрел на Падильо.

– Через два дня жду вас на перевязку.

– Обязательно приеду. Между прочим, а на дом вы выезжаете?

Доктор кивнул.

– Иногда. В экстренных случаях.

– Вы не хотите дать мне номер вашего телефона?

– Сейчас запишу.

– Достаточно и сказать.

Доктор продиктовал номер.

– Вы сможете запомнить?

– Будьте уверены.

– У вас превосходная память.

– Не жалуюсь. Возможно, мы позвоним через несколько дней. Вам придется срочно приехать. Вознаграждение в этом случае, естественно, повысится.

– Я понимаю.

– Так вы согласны приехать?

Доктор Ламберт кивнул.

– Да. Согласен.

– На сборы у вас будет лишь несколько минут.

– Я понимаю.

– Отлично.

Доктор ушел, Падильо оделся. Мы допили виски и обсуждали, не повторить ли нам, когда опять зазвенел звонок. Вошел Маш, в светло-коричневом плаще, черных очках и коричневой замшевой шляпе, украшенной тесьмой и заткнутым за нее перышком.

– Пожалуй, обойдемся без виски, – решил я. – Нам лучше вернуться в салун.

– Маш вас отвезет, – пообещал Хардман.

– Отлично.

– Я выполнил ваш заказ, – вставил Маш.

– Какой заказ? – спросил Хардман.

– По паре ножей и пистолетов, – Маш извлек из карманов плаща два короткоствольных пистолета и протянул их нам, рукоятью вперед. – Они не новые, но и не рухлядь.

Мы тут же проверили, заряжены ли они. Оказалось, что нет. Мне достался «смит-вессон» тридцать восьмого калибра, полицейская модель. Ствол аккуратно отпилили, и теперь его длина не превышала дюйма. Рукоять закруглили, и она буквально прилипала к ладони. Мушку срезали, чтобы пистолет не цеплялся за материю, если возникала необходимость быстро достать его из кармана. Короче, если я хотел подстрелить кого-то с четырех дюймов, то наверняка не сыскал бы лучшего оружия.

Падильо быстро осмотрел пистолет и засунул его за пояс. Мне подумалось, что он нашел не самое удобное место, а потому бросил свой в карман пиджака. Когда-то давно меня учили пользоваться пистолетом, карабином и автоматом. Я научился и пользовался ими, но после окончания войны потерял к ним всякий интерес. Еще менее интересовали меня ножи, хотя в курс обучения входил и такой предмет.

А Маш тем временем снова сунул руки в карманы плаща и выудил из них два ножа. Мне он дал нож с рукояткой, отделанной перламутром. Я раскрыл его и провел пальцем по лезвию, словно подросток в скобяной лавке. Убедившись, что кромка острая, я закрыл нож и положил его в другой карман.

Маш и Хардман наблюдали, как Падильо изучает свой нож с простой черной рукояткой. Он раскрыл и соответственно сложил его раз шесть.

– Пружину надо бы подтянуть. Немного разболталась, – вынес он вердикт, а затем протянул нож, рукояткой вперед, Машу. – Я хочу понять, где я вчера ошибся. Попробуйте ударить меня справа под ребро. Бейте наверняка.

Маш посмотрел на Падильо, потом на Хардмана, словно прося совета в столь щекотливом деле. Хардман откашлялся.

– Вы хотите, чтобы Маш ударил вас ножом?

– Совершенно верно. И пусть целит мне под ребра.

– Гм... в этом Маш мастер... – Хардман не договорил и повернулся ко мне.

– Они говорят, что он знает, как это делается, – растолковал я Падильо смысл слов Хардмана.

– Если не знает, то я сломаю ему руку.

Маш покачал головой.

– Вы хотите, чтобы я бил по-настоящему?

– Именно так.

– Но, начав, я уже не смогу остановиться.

– Я знаю.

– Хорошо. Вы готовы?

– Готов.