Из Вашингтона самолет прибыл с сорокапятиминутным опозданием. До «Аделфи» я добрался на такси и еще не успел распаковать чемоданы, как зазвонил телефон. Майрон Грин хотел знать, что произошло в Вашингтоне.
– Вашингтонские копы полагают, что у грабителей был свой человек в музее, и этого человека уже убили. А его жена повесилась. Оба сидели на игле. Ежедневно потребляли героина на сто пятьдесят долларов каждый. Таково мнение полиции.
– О Господи, – ахнул Грин.
– Это только цветочки. Самое интересное впереди.
– Я тебя внимательно слушаю.
– Мне позвонила женщина, сказав, что представляет воров. Кто-то позвонит мне сюда сегодня или завтра. А потом ко мне заглянул Консепшн Мбвато, полномочный представитель государства Компорен, законного, по его словам, владельца щита. Он предложил мне пятьдесят тысяч долларов, если я отдам шит ему, получив его от воров. Я отклонил это предложение, должен признать, с неохотой, и тогда он пообещал выкрасть щит – если не у тех, у кого он сейчас находится, то у меня. Я приглашал Фрэнсис Уинго на коктейль, но она отказалась.
– Ты лучше пошли мне чек, а я позабочусь о том, чтобы деньги перевели на твой счет.
– Если у них есть марки.
– У кого?
– В газетном киоске.
– Ты опять шутишь. Такое случается с тобой, когда ты нервничаешь.
– Придется принять что-нибудь успокоительное. Пожалуй, заодно с марками куплю и сигару. Курение расслабляет.
– Что ты намерен делать?
– Ждать звонка.
– А что говорит вашингтонская полиция?
– У них сложилось впечатление, что я зарабатываю слишком много.
– Они полагают, что щит выкрали профессионалы?
– Я даже не спрашивал. И так ясно, что работали не дилетанты. Убийство охранника я трактую двояко. Первое – они профессионалы. Второе – ты запросил слишком мало за мои услуги.
– Еще не поздно поговорить об увеличении общей суммы вознаграждения, учитывая изменившуюся ситуацию. Во всяком случае, я могу попробовать.
– Пожалуйста, займись этим.
– А твои планы?
– Я же сказал, буду сидеть у телефона. Потом попытаюсь выяснить, а вдруг кто-нибудь да что-то знает. Ворам известно, кто я такой. Значит, они выходили на одного из моих знакомых. А раз они из тех, кто стреляет людям в затылок, возможно, и мне удастся установить их личности.
Майрон Грин помолчал.
– Неплохая идея. При условии, что она ни в коей мере не помешает переговорам по обмену щита на деньги.
– Если я выясню, что имею дело с теми, кто не оставляет свидетелей, никаких переговоров не будет. Переговоры, заканчивающиеся выстрелом в упор, мне не по нутру.
– Конечно, конечно. Я не об этом.
– О том, что тебе нужны две с половиной тысячи долларов?
– Нет, черт побери, не нужны мне эти две с половиной тысячи, а если ты думаешь, что моя доля слишком велика, в этот раз я не возьму с тебя ни цента.
– Успокойся, Майрон. Ты же астматик, тебе нельзя волноваться.
– К черту мою астму, Сент-Ив, – по фамилии Майрон Грин называл меня только в состоянии крайнего возбуждения.
– Что тебя гложет? – поинтересовался я.
– Сегодня утром мне звонили из Вашингтона.
– Фрэнсис Уинго?
– Нет. Из государственного департамента.
– И что они хотят?
– Они, вернее помощник заместителя секретаря по африканским делам, некий мистер Литтмен Кокс, хотят, чтобы щит был возвращен Жандоле. Этот мистер Кокс, надеюсь, я правильно расслышал его должность, – помощник заместителя секретаря, пожелал узнать, не может ли государственный департамент чем-нибудь помочь.
– Как? – поинтересовался я.
– Именно этот вопрос я ему и задал. Он предложил подключить к этому делу ФБР.
– Что ты ему сказал, Майрон?
– Брось этот тон, Сент-Ив. Я заверил его, что в этом нет абсолютно никакой необходимости, что мы привыкли работать в одиночку и, если он действительно хочет помочь, пусть позаботится о том, чтобы ФБР держалось в стороне до получения щита музеем.
Я решил, что Майрону Грину пришелся по душе звонок из госдепа. А еще больше понравился ему отказ от помощи. Тем самым он уже причислял себя к главным действующим лицам, отсюда и местоимение «мы».
– Что еще сказал помощник заместителя секретаря по африканским делам после того, как ты отверг его помощь?
– Он продолжал долдонить, что мое положение не позволяет мне оценить политическое значение щита Компорена, а его возвращение… я даже записал эту фразу, «станет краеугольным камнем будущих отношений между Жандолой и Соединенными Штатами». Как тебе это нравится?
– Последнее лишь означает, что Штаты солидаризируются с Британией и не хотят, чтобы Франция и Германия оказывали помощь Компорену.
– Откуда тебе это известно? – удивился Майрон Грин.
– Меня просветил Консепшн Мбвато.
– Понятно, – по голосу чувствовалось, что ничего-то ему не понятно. – Короче, я дал ему от ворот поворот и предупредил, что мы умоем руки, если в дело вмешается ФБР.
Когда он положил трубку, я позвонил и попросил Эдди, дневного коридорного, принести мне сандвич с бифштексом и стакан молока.
– Бифштекс сегодня так себе, – ответил Эдди.
– А как сегодня ливерная колбаса?
– Колбаса хорошая.
– Тогда неси сандвич с ливерной колбасой.