Супершпионы. Предатели тайной войны

Евгений Питовранов, резидент КГБ в Восточном Берлине, тоже был свидетелем операции: «После того, как через 45 минут после начала операции передовой отряд вернулся, я тоже спустился в туннель. Мне представился захватывающий вид. Все было похоже на техническую лабораторию, чистую и хорошо организованную. Тут были магнитофоны, рабочие столы, кофеварка и удобные стулья, которые можно было использовать и как койки — чтобы и работать, и спать.

Я прошел около 250 метров до границы с Западным Берлином. Все было оснащено с максимальным совершенством. Американцы никак не позаботились, о сокрытии происхождения их приборов. Везде стояло «Made in USA». Той же ночью я позвонил Мильке. Он тогда был заместителем министра госбезопасности ГДР. Я сказал ему: «срочно сообщите Вальтеру Ульбрихту, что мы нашли вблизи Шёнефельда шпионский туннель.»

Правительство ГДР только в этот момент узнало о тайне туннеля. Утром 23 апреля начинается пропагандистская «раскрутка» «разоблачения». Если Вальтеру Ульбрихту с его товарищами понадобился еще целый день, чтобы разобраться с новостью, советский военный комендант города Берлина Иван Александрович Коцюба через Бранденбургские ворота уже послал на Запад свою секретаршу.

С мешочком десятипфеннинговых монет она из телефона-автомата звонит во все редакции газет в Западных секторах и всем иностранным корреспондентам и говорит: «Срочно приезжайте в советскую комендатуру в Карлсхорст. Мы раскрыли американский шпионский туннель.»

В кинотеатре советского гарнизона полковник Коцюба открывает пресс-конференцию. Затем колонна автобусов, под эскортом советской военной автоинспекции, подъезжает к временно расширенной дыре для входа в туннель на Шёнефельдер Шоссе. Начинается хорошо подготовленная пропагандистская акция. В сопровождении советских солдат журналисты пробираются по туннелю, фотографируют место работы западных техников систем подслушивания. На западной стороне за всем наблюдают американские солдаты. В одном окне здания РЛС развевается черный пиратский флаг. Хрущев и Булганин, все еще находящиеся с визитом в Великобритании, после убедительно разыгранного удивления громко протестуют против этого «акта американского пиратства».

В отличие от них, руководство ГДР действительно было поражено тем, что произошло на «его» территории. Лишь 24 апреля прошла дискуссия в Политбюро СЕПГ. Там все в ярости на «старшего брата» из Москвы. До последнего времени «друзья» не удосужились посвятить в дело товарищей из ГДР. Наскоро, в неподготовленной речи, о событии сообщает министр внутренних дел ГДР Карл Марон. Политбюро беспомощно постановляет оградить и обыскать участок. Кроме того, срочно нужно сделать сообщение для прессы. В нем руководство ГДР присоединяется к советской версии: основные виновники — американцы. В обращении с англичанами и те и другие ведут себя несколько сдержанней.

Ветеран туннеля Джо Эванс еще сегодня сомневается в версии КГБ о запланированном «разоблачении» туннеля:

«Я вспоминаю телеграмму, пришедшую к нам в Лондон, что в связи с постоянными дождями повреждены различные телефонные линии в Берлине. Мы должны были подготовиться к следующей ситуации: если пошлют бригаду для устранения неполадок, возникнет опасность того, что они найдут наше подключение. Так и произошло на самом деле. Они просто буквально наткнулись на туннель и были полностью ошеломлены. Это было действием природы, навредившей нам и помогавшей Советам, деянием Божьим. Это не было виртуозностью людей КГБ. С шестидесятых годов все говорят, что туннель предали с самого начала. Пусть это было и так, но ведь 11 месяцев он помогал западным державам получать точную картину противника. Была ли цена слишком высокой? Я не думаю так! Мы выиграли время безопасности и мира.»

Несмотря на потерю туннеля, анализ собранных сведений продолжался до 1958 года. Прежде всего, новые достижения были получены в сфере криптографии. Советам, однако, служба, которую сослужил им Джордж Блейк, принесла большую выгоду. Берлинский туннель, как минимум с точки зрения публицистики, стал их большим успехом.

Афера с туннелем проливает ясный свет на общее настроение в Берлине пятидесятых годов. Между оккупационными властями четырех секторов города царило всеобщее недоверие. Граница между Восточным и Западными секторами еще была прозрачной. Контроль, правда, был, но Стены еще не было.

Американцы сидели в районах Далем и Целендорф, французы- в Тегеле и Райникендорфе, англичане — в Вестэнде и вокруг Олимпийского стадиона. Здание старой высшей школы физкультуры они превратили в свой военный штаб. У Джорджа Блейка там было бюро на третьем этаже, прямо над большим порталом. Он мог видеть стадион и въезд, над которым, как и раньше, нависали два золотых имперских орла. Резидентура СИС в Берлине тогда была самой большой в мире. Блейк до сих пор с удовольствием вспоминает о «фронтовом городе» «холодной войны»: