Супершпионы. Предатели тайной войны

Опасения БФФ, кажется, были сильно преувеличены, ведь в Восточном Берлине, как вспоминает сегодня Маркус Вольф, очень мало беспокоились о историях с женщинами Федерального канцлера: «Я всегда придерживался мнения, что политик не станет уязвим для шантажа, если сам не позволяет себя шантажировать, и уж точно не его интимной жизнью. В принципе, было достаточно хорошо известно, что Вилли Брандт не отказывал себе в том, что касается женщин. Тогда я считал это совсем маловажным. Но то, что произошло впоследствии в связи с ситуацией, в которой тогда оказался Брандт, вот это было интригой.»

Но до того момента должны были еще пройти месяцы — месяцы, в течение которых Гийом так же хорошо справлялся с обязанностями референта канцлера, как и с задачами шпиона ГДР. Он не давал повод для жалоб.

Но тем не менее Брандт в его присутствии чувствовал себя не совсем хорошо. В конце мая 1973 года он сказал шефу Ведомства Федерального канцлера Граберту: «Знаешь, я хотел бы заменить Гийома. Он становится надоедливым. Посмотри, сможешь ли ты пристроить его куда-то в другое место.» Об этом же, уже месяцами, думал и один чиновник в Кельне. Он окажется человеком, сдвинувшим дело Гийома с мертвой точки.

27 декабря 1973 года старший советник Генрих Шорегге в так называемой «Барсучьей норе» — здании Федерального ведомства по защите конституции (БФФ) в Кельне — корпел над тремя шпионскими делами. Во всех трех упоминалось имя Гюнтера Гийома. Шорегге, сотрудник отдела контрразведки, был педантичным чиновником. Если бы он один обрабатывал дело, то дело Гийома не «раскрутилось» бы так быстро. Но Шорегге рассказал о проблеме своим сотрудникам. И тут помог коллега Случай: среди них как раз оказался чиновник, обрабатывавший старые радиопереговоры восточногерманского Главного управления разведки пятидесятых годов: старший правительственный советник Гельмут Бергманн из реферата IV/A 1, ответственного за анализ.

Напомним: в середине пятидесятых годов БФФ перехватило на коротких волнах радиосообщения, в которых разведцентр Штази из Восточного Берлина посылал поздравления супружеской паре агентов: код HVA был известен БФФ. В начале февраля 1956 года отец Лауфер поздравил с днем рождения «Георга»; в начале октября 1956 года — «Кр.»; в середине апреля 1957 года пришло поздравление «второму мужчине».

Как правило, разведывательная деятельность это нудная и кропотливая работа, например, сравнение фактов и дат. Так было и здесь. Чиновники привычным образом сравнивали данные Гийома с данными перехваченных радиопосланий HVA — и смотри-ка — все прекрасно совпадало. Гюнтер Гийом родился 1 февраля и как раз в тот день, когда центр Штази с восточно-берлинской улицы Норманненштрассе послал «Георгу» свои поздравления. Кристель Гийом увидела свет 6 октября. 8 апреля 1957 года у Гийомов родился сын Пьер — «второй мужчина»?

С самого начала было известно, что эти радиопередачи адресованы были супружеской паре агентов, посланных HVA в Западную Германию, чтобы получать информацию о СДПГ. Годами сотрудники Федерального ведомства по защите конституции при поддержке партийного правления СДПГ искали в рядах СДПГ людей с такими признаками. Им не удалось разоблачить агентов. Неужели сейчас их ожидает успех? Не Гийомы ли давно разыскиваемые агенты? Во всяком случае, совпадение дат поражало.

За дело отвечал теперь реферат IV/A 1 — анализ в отделе контрразведки БФФ.

Коллега Случай выждал время. Только 11 мая старший правительственный советник Гельмут Бергманн продиктовал заключительный отчет о подозрительных моментах по отношению к семейной паре руководителю своей группы правительственному директору Ватчунеку. Он, однако, считал, что улик пока не хватает, чтобы разоблачить подозреваемых перед судом. «Мы не можем положиться на то, что только путем ареста получим обвинительный материал. Предлагаю осторожное наблюдение за этими лицами.»

В отчете была серьезная ошибка: он исходил из того, что Гийом все еще работает в Ведомстве Федерального канцлера на должности всего лишь помощника-референта по вопросам социальной политики и профсоюзов. О новом посту Гийома защитники конституции ничего не знали.

Это стало характерной чертой начала дурацкой игры с взаимными упреками, инсценированной год спустя теми, кто был ответственен за утечку в Ведомстве Федерального канцлера. С точки зрения законодательства о государственных служащих БФФ всегда могло сослаться на тот факт, что Ведомство Федерального канцлера совсем не проинформировало его о новой должности Гийома — так близко к канцлеру. Но что это за контрразведка, если ей нужно особо посылать такие сведения?

Но когда отдел контрразведки в середине мая послал заключительный отчет по делу Гийома президенту Федерального ведомства по защите конституции Гюнтеру Ноллау, речь еще шла не о том.