Супершпионы. Предатели тайной войны

Зато Ноллау развил кипучую деятельность в совсем другой области. Он считал, что обо всем нужно проинформировать председателя парламентской фракции СДПГ. Просто удивительно, насколько он был уверен, что Герберт Венер имеет право на такую информацию. Так как «дядя Герберт» для своего земляка-дрезденца Ноллау был более, чем другом, проявлявшим отцовскую заботу, главный защитник конституции забыл железный принцип «Need to know» («Знать, только то, что нужно»), по которому работают все разведки мира: человека можно посвятить в дело только тогда, когда это абсолютно необходимо. Для расследования дела Гийома совсем не нужно было сообщать о нем Венеру.

Ноллау много раз пытался дозвониться к Венеру. Но «дядя Герберт» не был дома. Он был в Восточном Берлине у Эриха Хонеккера.

Темным вопросом осталось, мог ли Ноллау проинформировать Венера об этом еще до отъезда последнего на встречу с руководителем ГДР. Он сам это отрицает. Заговор? Шеф HVA Маркус Вольф, утверждавший, что никто не знает Венера лучше, чем он, сегодня заверяет, что Хонеккер не был посвящен: «Я сомневаюсь в том, что политическое руководство страны, в которой глава государства не занимается прямо или непосредственно вопросами разведки, информировали бы о таком источнике. Я могу только подтвердить то, что сказал Хонеккер на одной встрече в Хельсиники. Он ничего не знал о деятельности Гийома в Ведомстве Федерального канцлера.»

Но что еще другое хотел бы сказать Вольф? Брандт позднее сказал, что он «смеялся в душе», когда Хонеккер ему еще в начале восьмидесятых годов «с радостным лицом» заявил, что он сам узнало деле Гийома только из газет.

Тогда уже становился заметным конец вынужденного мира между двумя наибольшими величинами СДПГ. Венер обвинял Брандта в неспособности («Господин любит купаться в тепленькой водичке»), Брандт считал Венера интриганом. Когда позднее Венера за его экскурсию в Восточный Берлин партийное правление СДПГ подвергло резкой критике, Брандт молчал по поводу упреков. Брандт был уже слишком измотан. Время после грандиозной победы на выборах в 1972 году было тяжелым для него — как с политической и личной точки зрения так и с точки зрения здоровья. Нефтяной кризис, забастовка авиадиспетчеров, спор с профсоюзом ЦTV, резкие падения внутриэкономической конъюнктуры сделали жизнь Брандта тяжелой. От Венера он не мог ожидать поддержки — наоборот: «дяде Герберту» новости от Ноллау пришлись как раз ко времени. Он хотел либо принудить Брандта к «напряженной работе» — или вообще нового канцлера.

Установлено, что Ноллау навестил своего отца-покровителя у него дома 4 июня 1973 года. Он попросил о встрече по телефону, и сам его тон не оставлял сомнений в срочности вопроса. Дочь Венера провела гостя в комнату с камином, вскоре появился сам Венер.

Ноллау начал: «Сейчас мы вышли на след одного давно разыскиваемого человека; его зовут Гийом, и он сидит в Ведомстве Федерального канцлера.» Венер не выказал своего впечатления и воздержался от комментариев. Ноллау продолжал, что канцлер проинформирован, и за Гийомом полным ходом ведется наблюдение.

Но это не совсем соответствовало фактам. Ведь Ноллау и его сотрудники с самого начала решили, что слежка за Гийомом будет вестись лишь тогда, когда для этого будет «особый повод». То есть, только если Гийом будет вести себя таким образом, что возникнут подозрения о его разведывательной деятельности. Сыщики БФФ отказались от подслушивания телефона, потому что оно могло угрожать сохранению дела в тайне.

Ноллау высказался и против наблюдения за Гийомом во время отпуска в Норвегии: «Группа наружного наблюдения может привлечь к себе внимание.»

По сегодняшнему мнению Эмке это был случай скандального честолюбия: «Эта идея — отправить этого типа в отпуск и не говорить ни слова сотрудникам службы безопасности — невообразима и может быть понятна лишь с точки зрения его тщеславия, желания стать великим охотником за шпионами.»

Но шеф БФФ и так не считал себя ответственным за безопасность канцлера. Согласно пусть корректной, но — из-за его постоянных напоминаний о строжайшем сохранении подозрений в секрете — узколобого и близорукого ограничения компетенции, он совсем не заботился о вопросах безопасности. Ноллау ссылался на то, что в техническом смысле за открытую и секретную переписку и телефонные звонки находящегося в отпуске за рубежом канцлера должна отвечать внешняя разведка БНД. За безопасность самого канцлера отвечает группа безопасности Федерального ведомства уголовной полиции, а защита секретных документов, по мнению Ноллау, относилась к сфере ответственности шефа Ведомства Федерального канцлера Граберта.

Но ни Граберт, ни отдел безопасности не были проинформированы о намерениях Ноллау. То есть, Ноллау вовсе не мог исходить из того, что соответствующие службы приведены в состояние повышенной готовности.