Суперсыщик Калле Блумквист

– Пойти за полицией – это, пожалуй, единственное, что мы можем сделать, – сказал Калле. – Хочешь сбегать? – спросил он Андерса.

– Да, – ответил Андерс.

– Проклятые щенки! – закричал дядя Эйнар. – И почему я все-таки не свернул вам шею, пока еще было время!

В несколько прыжков Андерс одолел лестницу. Ему оставалось только выбежать из подземелья. Но кто-то преградил ему путь. Там стояли двое, заграждавшие выход из подземелья. Один – тот самый, с бледным лицом – держал в руках пистолет.

13

– Кажется, мы угодили на семейный праздник! – расхохотался Бледнолицый. – Друг детей Эйнар в кругу семьи. Как мило – просто хочется запечатлеть эту сцену на фотографии и поместить ее в газету. Да, славный мой Эйнар, пойми меня правильно, я вовсе не имею в виду «Полицейские новости»! Есть и другие газеты.

Сделав паузу, он осмотрел пистолет.

– Как жаль, что мы помешали своим приходом, – продолжал он. – Задержись мы на минутку, твои маленькие друзья вскоре бы тебя освободили. А уж потом тебе было бы легче отыскать погремушки, чем вчера вечером.

– Артур, выслушай меня, – сказал дядя Эйнар. – Клянусь, что…

– Ты уже достаточно клялся вчера вечером, – отрезал Бледнолицый. – Когда у тебя появится желание рассказать, куда ты спрятал стекляшки, ты сможешь открыть свою пасть. А до тех пор – заткнись! До тех пор будешь храниться в лежачем положении, точно бутылка «Виши»! Надеюсь, твои маленькие друзья ничего не имеют против того, чтоб я снова связал тебе руки, старина? И ты, верно, не очень-то хочешь есть и пить. Жаль, но мне пока нечего дать тебе пожевать, кроме этого носового платка. До тех пор, пока ты снова не образумишься!

– Артур! – в совершенном отчаянии завопил дядя Эйнар. – Ты должен выслушать, что я скажу! Ты знаешь, кто все заграбастал? Да вот эти юнцы! – он показал на ребят. – И они как раз собирались привести легавого, когда вы сюда влезли. Никогда бы не подумал, что могу так обрадоваться при виде ваших рож – твоей и Горбоносого. Но именно сейчас вы явились как нельзя более кстати. Словно кто-то вас ко мне послал…

На мгновение воцарилась тишина. Бледное лицо с бегающими глазами повернулось к детям. Калле ощутил приближение неслыханной опасности, гораздо более страшной, чем даже тогда, когда он стоял под дулом пистолета дяди Эйнара.

Мордоворот, которого явно называли еще и Горбоносым, прервал молчание.

– А что? Может, он на этот раз говорит правду, Артур?

– Возможно, – согласился Артур. – Мы это скоро узнаем.

– Давайте я займусь этими молокососами, – предложил дядя Эйнар. – И быстренько выжму из них все, что нам надо.

Лица Андерса, Калле и Евы Лотты чуточку утратили свой румянец. Калле был прав: то, что происходило, было куда опасней войны Роз.

– Артур, – сказал дядя Эйнар, – если до тебя наконец дошло, что я не собираюсь больше водить вас за нос, то тебе должно быть ясно, что больше чем когда-либо мы должны действовать сообща. Разрежьте-ка веревку, – он показал на веревку, стягивавшую его ноги, – и давайте уладим это дело. Сдается, теперь самое время убраться отсюда!

Артур, не говоря ни слова, подошел и разрезал веревку. Дядя Эйнар с трудом поднялся и начал растирать свои онемевшие ноги и руки.

– Это была самая длинная ночь в моей жизни, – сказал он.

Его друг Артур улыбнулся зловещей улыбкой, а Горбоносый издал кудахтающий смешок.

Подойдя к Калле, дядя Эйнар взял его за подбородок.

– Ну как, господин суперсыщик, разве не ты собирался послать за полицией?

Калле не ответил ни слова. Он знал, что игра проиграна.

– Должен сказать тебе, Артур, эти детки на редкость смышленые. Меня бы очень удивило, если бы они по-хорошему честно и откровенно не рассказали бы дядюшке Эйнару, куда они спрятали драгоценности, про которые так ловко пронюхали.

– Здесь их нет, а где они, мы не скажем, – упрямо ответил Андерс.

– Послушайте меня, детки, – продолжал дядя Эйнар. – Вот эти два славных дяденьки, которых вы видите здесь, вчера вечером меня не поняли. Им пришло в голову, будто я знаю, где находятся драгоценности, но не желаю говорить. Поэтому они дали мне ночь на размышления. И как я только что сказал, это была самая длинная ночь в моей жизни. Здесь, в этом подземелье, очень темно по ночам… В самом деле, хоть глаз выколи, да к тому же и холодно. А как плохо спится, если руки и ноги связаны! И смею вас уверить, что и пить тоже хочется. Наверняка куда уютнее спать дома у мамочки, как по-твоему, Ева Лотта?

Ева Лотта смотрела на дядю Эйнара, и в глазах ее было то же самое выражение, как в тот день, когда он мучил ее любимца Туссе.

– Господин суперсыщик, – продолжал дядя Эйнар, – понравилось бы тебе провести одну или, скажем, несколько ночей здесь, в развалинах? А может, и все оставшиеся в твоей жизни ночи?

Калле почувствовал, как легкие отвратительные мурашки страха поползли у него по спине.