Супервольф

В поисках спасения я, прежде всего, написал письмо господину Гитлеру с просьбой сообщить, когда я смог бы получить ответ на письмо известной ему фигуры, заведующей «восточным хозяйством». К моему удивлению, через несколько дней пришел ответ. Вождь извещал, что он удовлетворен пониманием ситуации, проявленной заведующим восточным хозяйством и его готовностью найти взаимоприемлемое решение по интересующим вопросам. Что касается «восточной проблемы», этим делом теперь займутся специально назначенные люди, которые до тонкостей разбираются во всех этих вопросах. Господин Гитлер благодарил меня за оказанную услугу и предлагал подумать о том, что и «в Германии я мог бы найти достойное моих способностей поле деятельности».

Мои способности! Вот узелок, в который завязались интересы таких разных людей, как Вольф Мессинг, Вилли Вайскруфт и Адольф Гитлер. Перспектива стать личным провидцем Адди никак не могла увлечь меня, однако письмо с автографом давало слабую надежду избежать в дефензиве допросов, связанных с переломами рук и ног. Это была маленькая, вполне призрачная, но все-таки удача.

Также я сделал ставку на энтузиазм, с каким Вилли занимался организацией нашего частного предприятия. Я был убежден, нетерпение подведет его. Опыт быстротекущей жизни подсказывал – принимая судьбоносные решения, ни в коем случае нельзя полагаться на «измы», неважно, в какие цвета они окрашены. Помочь может только здравомыслие и поиск согласия, ведь убежденность в правоте той или иной «ствы» внушает человеку ложное чувство превосходства над непосвященными, притупляют бдительность, сводит естественную осмотрительность к догматической подозрительности и добавляет уверенности в своем праве выносить суждения по любому не касающемуся тебя вопросу.

В воскресенье, когда увлеченность Вайскруфта достигла необыкновенного накала, он поделился со мной планами на будущее. Начал с вопроса, читал ли я утренние газеты.

Я пожал плечами:

– Я вообще-то предпочитаю не читать газеты. Они лишают меня доброго расположения духа и внушают опасение в здравомыслии тех, кто их выпускает и кто читает.

– О, да ты опасный мизантроп, – засмеялся Вилли. – Но ничего, и эта блажь скоро пройдет, как схлынуло твое пристрастие к марксистским идеям. Правда, ты более предпочитал марксисток, чем идеи. Ну, не буду, не буду.

Он, как бы оправдываясь, замахал руками, затем протянул мне газету и ткнул пальцем в заметку на первой полосе. Там сообщалось об авиакатастрофе в берлинском аэропорту. Для меня это не было новостью, неделю назад я предупреждал об этом Рейнхарда.

Ознакомившись с публикацией, я объяснил:

– Мне, откровенно говоря, все равно, что марксистки, что идеи, однако хотелось бы знать, с какой стати ты вдруг загорелся организацией страховой фирмы? Полагаешь, что при таком упадке деловой активности в Германии дело выгорит?

– Я уверен в успехе! Неужели ты не догадываешься, в чем причина моей уверенности?

Я пожал плечами.

– Ты верен себе, – укорил меня Вилли. – Пока ты валялся на диване и читал всякую дребедень, – он продемонстрировал мне яркую книженцию, которую я приобрел в киоске. – Пока ты строил планы, как бы улизнуть от старого друга…

Сердце у меня остановилось, однако на этот раз у меня хватило выдержки не бросаться в панику, не начинать оправдываться и удержать трезвое восприятие действительности. В подобной догадливости нет никакой мистики. Вилли не доверяет мне, значит, я должен убедить его, что его интересы стали моими интересами.

Между тем Вилли с прежней менторской интонацией крокодила продолжал:

– …я не знал ни минуты покоя. Дельце намечается перспективное. Возможности неслыханные.

Он склонился надо мной и таинственным полушепотом произнес:

– Вспомни прогноз, который ты дал Рейнхарду. Конечно, ты поспешил, но я прощаю тебя. Что сделано – сделано! В следующий раз, когда тебе померещится что-то катастрофическое, ты сначала предупреди меня, и только потом, по нашему обоюдному согласию, делись с другими.

– Ты опять за свое?!

– Да, за твое и за мое, ведь мы партнеры. Пока ты прикидывал, как бы половчее удрать от меня, – выразительно повторил он, – я не поленился обратиться в контору Люфтганзы и поинтересоваться, кто должен был составить компанию товарищу Рейнхарду.

Я сделал круглыми глаза и спросил:

– Кто же?

– В списке пассажиров я обнаружил старого знакомого. Это исключительно богатый человек, поддавшийся на уговоры одной дамы отправиться в Париж по воздуху. Она утверждала, что это «так экзотично, милый». Я проинформировал его, что, по мнению одного знающего человека, в Париж лучше отправиться поездом. Он потребовал назвать мне имя знатока, но я благоразумно промолчал и предложил производителю мыла и одеколона пари на кругленькую сумму. Я очень рисковал, Вольфи, поэтому мне причитается семьдесят процентов гонорара, а ты получишь тридцать, что в цифровом выражение произведет на тебя очень благоприятное впечатление.

Я промолчал, и Вилли продолжил: