Меня провели в прихожую, здесь помогли раздеться. Я снял галоши с лакированных штиблет, в которых выходил на сцену, и некоторое время мялся, соображая, куда засунуть эту резиновую рвань. Сопровождавший меня охранник указал на коврик перед входом.
– Оставьте здесь, – затем позволил мне пригладить кудри и провел в просторный зал, оказавшийся столовой.
Здесь находилось семь человек. Четверо (одним из них был Пономаренко) расположились за длинным, покрытым зеленой скатертью столом. Двое – на громадном диване, каждый на своем конце. Ближайшего к входу, сидевшего, закинув ногу на ногу, узнал сразу – встречал его фотографию в прессе. Фамилию не смог вспомнить, но был уверен: именно этот человек подписал мир с Гитлером.
Балабос не спеша расхаживал по залу.
Я направился прямо к нему и с ходу выпалил:
– Здравствуйте. А я вас на руках носил…
– Как это на руках? – удивился Иосиф Виссарионович.
– Первого мая… На демонстрации…
Сталин засмеялся:
– Какую демонстрацию вы имеете в виду, товарищ Мессинг? Недавнюю, в Минске, или прошлую, в Германии?
Я испытал замешательство.
Сталин раскурил трубку и поинтересовался:
– Мне доложили, что вы, товарищ Мессинг, способны заглянуть в будущее. Как сообщают проверенные люди, вы предрекли одному субъекту красные флаги над Рейхстагом? Возможно, вам повезло и вы угадали?
– Так точно, товарищ Сталин, угадал.
Хозяин ткнул трубкой в мою сторону.
– А если не угадали? – он пристально глянул на меня. – Не надо скромничат. Если вы действительно дружите с будущим, как расценить ваше заявление об удаче? Как попытку ввести руководство страны в заблуждение?
Меня бросило в холодный пот, и я мысленно обратился за помощью к товарищу Пономаренко – точнее, бросил в его сторону перепуганный взгляд. Однако Пантелеймон Кондратьевич даже бровью не повел, а ведь еще в Минске по предложению товарища Пономаренко мне в ускоренном порядке оформили советское гражданство. Он обещал мне…
Он много чего обещал…
Теперь я, новоиспеченный гражданин первого в мире государства рабочих и крестьян, всецело был в их руках.
Между тем товарищ Сталин продолжал размышлять.
– Такую скромность я бы назвал политическим двурушничеством.
Я не сдержался:
– Простите, товарищ Сталин, что такое двурушничество?
За вождя ответил сидевший на противоположной стороне стола невысокий, круглолицый человечек с простыми стеклышками на переносице. Но прежде он обежал стол, резво приблизился ко мне. Я полагал, человечек спешит представиться, однако скороход помахал перед моим носом указательным пальцем и предупредил:
– Не стройте из себя невинную овечку, Мессинг. Ми все о вас знаем.
– Не спеши, Лаврентий, – осадил его хозяин. – Если товарищ Мессинг утверждает, что не знает, что такое двурушничество, давайте поверим ему и объясним, что двурушник – это человек, который внешне предан какой-либо стороне, а тайно действует в пользу противоположной стороны. Двурушник – это один из самых опасных контрреволюционеров. Что же касается вас, товарищ Мессинг, то, надеюс, вы сознательно приняли участие в первомайском шествии. Следовательно, вы охотно продемонстрируете нам возможности своей, возможно, человеческой, психики, а потом поделитесь, каким образом вам удается это делать.
Присутствующие, услышав шутку насчет моей, «возможно, человеческой» психики, рассмеялись.
Я тоже. Затем объяснил смысл задания и попросил вручить мне какой-нибудь предмет. Сталин доверил мне одну из своих трубок.
Я взял ее обеими руками, затем обратился к присутствующим с просьбой – мне нужен индуктор.
Стоявший рядом Лаврентий потребовал разъяснений, кто такой индуктор. Сообщник?
Если человек не желает называть свое полное имя, Бог с ним. Не буду настаивать. Я успокоил порывистого Лаврентия и объяснил, что индуктор – посторонний человек, с помощью которого медиумы берутся отыскивать спрятанные предметы.
Руководитель в пенсне, сидевший ближе ко входу, поинтересовался:
– Как же вы ищете их, Мессинг?
Меня словно молнией пронзило – Молотов! Вячеслав Михайлович Молотов, нарком иностранных дел.
– Я ориентируюсь на мысли индуктора, товарищ Молотов.
– То есть? – нарком нахмурился и снял ногу с ноги.
– Индуктор дает мне мысленные указания, я их улавливаю. Все очень просто – немного идеомоторики, немного гипноза, и я нахожу предмет.
– Другими словами, вы умеете читать чужие мысли? – подался вперед лысоватый плотный человек, сидевший на другом конце дивана. Позднее мне объяснили, с кем мне посчастливилось повидаться.
С самим Кагановичем!
Я попытался объяснить, что все дело в неосознанном движении мускулов, и ни о каком чтении чужих мыслей речи быть не может, но было поздно. Все присутствующие разом многозначительно глянули в сторону Пономаренко.
Тот заметно побледнел.
Чтобы снять напряжение, я доложил, что Пантелеймон Кондратьевич прекрасно руководит Советской Белоруссией, однако с точки зрения тайн человеческой психики он не может служить индуктором. Он цельный и решительный человек, в чем я успел убедиться. Он говорит то, что думает и, скорее, сразу укажет, где спрятан предмет, чем будет петлять и лукавить.
Анна Михайловна Бобылева , Кэтрин Ласки , Лорен Оливер , Мэлэши Уайтэйкер , Поль-Лу Сулитцер , Поль-Лу Сулицер
Приключения в современном мире / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Самиздат, сетевая литература / Фэнтези / Современная проза / Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы