Супостат

– Итак, вы сказали, что медиум – господин Чертоногов – пытался вызвать дух Саввы Морозова?

– Почему пытался? – обиженно промолвила Ардашева. – Он вызвал его. И тот не только появился, но и ответил на вопрос, кто его убил.

– Как убил? – сыщик от удивления откинулся на спинку стула. – Всем известно, что Савва Морозов застрелился. Это случилось больше десяти лет назад во Франции, в Каннах.

– Н-не знаю, – робко выговорила Вероника Альбертовна. – Но он явственно назвал имя человека, причастного к злодейству: Леонид. И даже дал его сегодняшний адрес в Петербурге… Петрограде: Екатерининский канал, 25. – И тут же, обратившись к мужу, она спросила: – Клим, Лизочку Запольскую помнишь? Она раньше там жила.

Ардашев кивнул.

– А раз так, то я и предложила вызвать дух матери Анечки Извозовой – модистки, которую недавно ослепили на Болотной.

– Вы и ее знали? – спросил сыщик и что-то пометил карандашом на листке блокнота.

– Ну да. А что тут удивительного? Я уже полгода заказываю там наряды.

– А раньше? Где раньше вы шили свои платья?

– Простите, – вмешался Ардашев, – но какое это имеет значение?

– Хорошо-с, – пошел на попятную полицейский. – Можете и не отвечать на этот вопрос. Мы ведь так, беседуем, по простому-с, без протокола.

Клим Пантелеевич слегка поморщился, но промолчал.

– Итак, вы изволили заметить, что посоветовали вызвать дух Анны Извозовой?

– Да нет же! Анна жива. Я хотела, чтобы медиум поговорил с ее матерью, то есть с духом ее умершей матери, и выспросил, кто совершил это преступление. Ну надо же, в конце концов, узнать злодея!

– И что же вам ответили?

– Эразм Львович сказал, что понадобится фотографическая карточка умершей. А Фаина пообещала отыскать ее и принести к следующему сеансу.

– Это когда же?

– В пятницу, тринадцатого февраля… – сказала, замерла на миг и тут же проронила испуганно: – Господи, вот ведь какое страшное число!

– Простите, – полицейский покачал головой, – но неужто вы верите во все эти, с позволения сказать, небывальщины?

– Да нет же! До вчерашнего дня я относилась к спиритизму с недоверием, но когда под потолком появилось синее облачко, а потом Эразм Львович завещал чужим голосом, упомянул некоего Леонида, причастного к смерти Саввы Тимофеевича, да назвал его адрес, я, право, растерялась… Кстати, – оживилась Вероника Альбертовна, – а вы проверьте, не проживает ли на Екатерининском канале в доходном доме № 25 этот самый Леонид. И если такой есть, то потом хорошо бы выяснить, был ли он во Франции в день убийства господина Морозова.

– Проверить список жильцов – пара пустяков. Только вот надобно ли заниматься этой фантасмагорией? – Сыщик улыбнулся и, делая пометку в блокноте, добавил: – Однако вы меня заинтриговали. Что ж, я развею ваши подозрения.

– Простите, Петр Михайлович, а каков был характер ранений, повлекших смерть потерпевшей? – осведомился Ардашев.

– Летальным оказался один из двух ударов в сердце. Но потом, когда она уже умерла, – он извинительно посмотрел на Веронику Альбертовну, – ей изрезали живот.

– Зверь! – одними губами прошептала хозяйка.

– А вы не связываете это убийство с преступлением на Болотной? – спросил Клим Пантелеевич.

– Не думаю, – замялся Игнатьев. – Если даже сопоставить способы насилия и характер увечий, то они, как видите, разнятся. На Болотной преступник выжег белошвейке серной кислотой глаза. Опять же, непонятно, что было орудием преступления, если поврежденными оказались только глазные яблоки, а кожа лица не пострадала. Вчера же – грубое нападение на состоятельную даму, хозяйку модного салона; здесь применялся нож с длинным клинком или кинжал, поскольку сердце было пробито чуть ли не насквозь.

– Касательно орудия преступления на Болотной, тут все очевидно. Это был пузырек с серной кислотой и пипетка, – высказался Ардашев и закинул ногу на ногу.

– Да-да, – задумавшись, выговорил визитер, – по всей вероятности, вы правы.

– Безусловно! Здесь не может быть сомнений! – не удержалась Вероника Альбертовна. – Злодей усыпил Анечку хлороформом, а потом, дождавшись, когда она потеряет сознание, закапал глаза едкой жидкостью.

– Позвольте, – насторожился сыщик, поглядывая поочередно на супругов, – откуда вам это известно? Ведь в газетах этого не писали.

– Не писали, – подтвердил статский советник, – по крайней мере, в «Петроградском листке», который я читал во время вашего визита в салон «Мадам Дюклэ», об этом не было сказано ни слова. Однако в тот же день мы навестили Анну в больнице. Девушка поведала, что перед тем, как она погрузилась в беспамятство, она почувствовала запах или привкус чего-то сладкого. Как известно, такое ощущение бывает именно при использовании хлороформа.

– Верно-верно! – вымолвил Игнатьев, пытаясь изобразить удивление (но эта явная фальшь не ускользнула от внимания Клима Пантелеевича). – А я все никак не мог вспомнить, где же я вас видел.