СУПОСТАТКА

Сделав небольшой запас посуды, я неожиданно для себя, занялся производством

подобия плитки. Пришло, вдруг, на ум и засело занозой: выложить пол плиткой и

облицевать стены снаружи.

Спросите, зачем? Не отвечу. Ибо не ведаю ответа: просто захотелось...

Да, я ещѐ рядом с домом соорудил насыпной погреб, куда складывал запасы на

зиму: грибы, ягоды, сушѐнная и копчѐная рыба. Во время похода за мохом, случайно

нашѐл дупло-улей. Чуток покусали хозяева, но по сравнению с тем мѐдом, что добыл,

сущая ерунда.

Давно закончились сигареты. К моему удивлению, бросил курить легко, без

ожидаемой "ломки". Видимо способствовало этому моя загруженность делами: не до

перекуров было.

С добыванием огня пока проблем не предвиделось: были ещѐ зажигалки, да спичек

упаковка. Потом придѐтся перейти на дедовские методы: либо трением, либо поискать

камень-огниво.

Из-за отсутствия соли, рыбу, мясо пока сушил и коптил.

С 26 августа моя, вобщем-то однообразная жизнь, несколько изменилась: я

обзавѐлся хозяйством. Накануне вечером, заготавливая воду для бани, увидел, как к реке

на водопой вышли кабаны. Во мне тотчас взыграл охотничий инстинкт: давненько -

десяток веков!- не пробовал свининки. Утром раненько собрался по полной программе:

топор, лук со стрелами, рогатина, верѐвки. И отправился на охоту.

Везло мне в этот день потрясающе: сначала обнаружил кабанью лѐжку. Судя по

пролежням в земле, не временная.

34

Вот ведь что поразительно: сроду не занимался подобным, а нынче всѐ выполнял

так, словно с пелѐнок только и делал, что охотился на кабанов. Или будто кто-то мне

подсказывал: делай так и так, и не прогадаешь. Дабы не оставить следов и запаха

человека, предварительно повалялся в траве, натѐрся землѐй, затем по указке

"советчика" разместил силки и петли.

Удача была ошеломляющая: в три петли попались! Старая свинья и двое

молоденьких поросят стали моей добычей.

Старую свинью пришлось отпустить - уж больно жалкой и болезненной выглядела.

Поросят же опутал верѐвками и дотащил к своему жилью.

Не было у бабки забот - купила порося. Вот и я добавил себе заботы, решив

разводить свиней. Эта мысль сверкнула тотчас, едва увидел, что в петли попали

кабанчик и свинка.

Первым делом, не покладая рук, занялся возводить загон. Не мудрствуя лукаво,

поступил так: в пяти метрах от избы стояли деревья почти идеальным ромбом,

промежутки не более метра, так я нарубил жердей и оплѐл ими стволы. Загон получился

великолепный. В него и запустил своѐ хозяйство. Подумав, соорудил и домик им.

Вокруг моей избы предостаточно дубов, а значит желудей. Если не лениться, то

можно заготовить корм для свиней на всю зиму.

Тыщи лет назад (или вперѐд?) я поражался и не мог понять, как это трудяжки тѐща и

бабушка Юля день и ночь копошатся, переделывая уйму дел. Теперь таким стал я: как

заведенный агрегат с широким комплексом программ. Раньше, в прежней жизни, от

утомительной работы страшно уставал, жалел себя любимого: отдохни, поваляйся на

диванчике, ящик посмотри, книжечку почитай, вздремни, наконец, часок-другой-третий. Я

мог бы и здесь Ваньку валять: сам себе хозяин. Но почему-то совсем не тянуло

понежиться на мягком ложе, побездельничать: наскучивала одна работа, тут же

переключался на другую. Либо продолжая незавершѐнное, либо придумывал новое

занятие.

Как, например, вчера: за день переделал кучу мелких и больших дел, вечер

подступил, сам бог велел расслабиться, отдохнуть, так нет, потащился за валуном,

который присмотрел ещѐ на прошлой неделе. Я решил положить его на могилу Даши.

Одна сторона у камня ровная, гладкая, будто специально подготовленная, оставалось

только надпись выбить. Потом как нибудь и это сделаю.

При помощи валков и рычага, не шибко быстро я подвигал валун к месту назначения.

После примерно получасовой паузы, вновь пошѐл дождь, мелкий и частый, с порывами

ветра.

Я преодолел расстояние больше, чем осталось: уже и поляна моя видна.

Прерываться не хотелось, тем более что по мокрому валун двигался шустрее. Вечер

постепенно отступал под напором ночи, когда, наконец, завершил задуманное: валун

прилично лѐг на место захоронения Даши. Рядом, у изголовья, стоял кудрявый дубок.

Чуть позже высажу живую изгородь.

Вымок, как цуцик. Вроде и не холодно, а лихорадило меня так, что зуб на зуб не

попадал. Быстренько развѐл костѐр, заложил булыжники, которыми согрею воду: ноги

попарю, чтобы простуда не прицепилась. Болеть мне никак нельзя: свалюсь - считай,

погиб. Тьфу-тьфу, постучи по дереву!

Ночь наступила внезапно, и пришла шумно: с ветром и ливневым дождѐм, с

сердитым небесным ворчанием.

Я парил ноги, цедил горячий малиновый морсик и, странное дело, тревожно

вслушивался, как за стенами бесновалась стихия. Сроду не боялся грозы, наоборот,

всегда с восхищением наблюдал росчерки молний, как супермузыку слушал громовые

раскаты. А сейчас как-то не по себе было. Не скажу, что это был страх, но нечто

непонятное и неприятное. Может, я начинаю дичать, и всѐ же это страх дикого человека?

После каждой вспышки косился на оконце: а вдруг ударила в избу? Оглушительные

взрывы грома, казалось, разрывались у самой крыши, заставляя вздрагивать и сжиматься