Супргуа Архангела (СИ)

«Ли Дзюань ничего не знала», — подумал он, увернувшись от лезвия короткого меча, и махнул ножом под лямкой майки Елены, разрезав её.

Он может и исцеляется медленнее, и его легче ранить, но сейчас он живее, чем была за всё существование Ли Дзюань, потому что убила единственного человека, давно грозившего сделать её смертной.

Не обращая внимания на разрезанную майку, Елена отклонилась назад и… кинула оба лезвия. Застигнутый врасплох, Рафаэль наклонился назад, опираясь крыльями о землю… одно лезвие пролетело мимо в дюйме от лица. Другое же порезало щеку и врезалось в землю позади.

— Проклятье, Рафаэль! — Елена обхватила его лицо ладонями, прежде чем он напомнил, что идея выкинуть оружие всегда неудачна. — Ты не должен пострадать, именно поэтому мы настоящим оружием дерёмся.

Впервые за всю жизнь он был ошеломлён до онемения. Не её словами, а нежностью прикосновений, беспокойством в глазах. Он ведь архангел. Его ранили и гораздо хуже, и это всё была ерунда. Но тогда не было рядом женщины с кожей, поцелованной заходящим солнцем и глазами цвета штормового неба, которая накинулась на него за то, что он дал себя ранить.

— Ты меня вообще слушаешь? Я ведь больно тебе могла сделать! — Опять.

Он стряхнул с себя ошеломляющее ощущение потрясения, чтобы ответить, услышав невысказанные слова.

— Я мог бы силой перенаправить клинки, но тогда бой был бы нечестным.

«Эта ситуация не похожа на ту, когда тебе пришлось в меня стрелять, Елена. В ту ночь я был для тебя опасен».

В ответ она повернула его лицо к свету, встала на цыпочки и принялась рассматривать рану.

— Она глубже, чем те, что ты наносил мне.

Взяв ножи в одну руку, Рафаэль другую положил на щеку Елене.

— Для меня это пустяк. Не переживай, другого супруга искать не придётся.

— Даже не смей шутить об этом, — но она расслабилась и опустила руки. — Ну, и как у меня получилось?

— Ты оружие выкинула. Гален тебя не этому учил.

— Ты почти меня победил, и я должна была так тебя отвлечь, чтобы вытащить ножи… или, будь драка по-настоящему, пистолет. — Она опустила взгляд на левое крыло, давая понять, что имела в виду оружие, предназначенное для прострела ангельских крыльев.

Рафаэлю очень не понравилось, что в ту ночь ему пришлось заставить её защищаться с таким насилием, но не жалел о золотистом паутинообразном шраме золотых перьев на левом крыле. Он считал это своего рода украшением, типа кольца с янтарём, которое носила Елена.

— В определённых ситуациях — отличная стратегия, — заметил он, смотря на ситуацию с её стороны. — Мы над этим поработаем.

Когда Елена потянулась к мечам, он покачал головой.

— Не сегодня. Ты начала замедляться.

Она сморщилась.

— Ты прав. Я отдохну, приму душ, а затем у меня дела. — Малейшая пауза, которую он заметил только потому, что смотрел прямо на Елену. — Потом, может, попрошу Иллиума преподать пару лётных уроков… вертикальный взлёт всё ещё сложен, но я не сдамся.

Он молчал, пока они не сложили оружие и не начали раздеваться перед душем.

— Елена, что это за дела, от которых у тебя в глазах печаль?

***

Её обнажённая спина напряглась, но Елена пожала плечами.

— Я тебе кое-чего не говорила, — сказала она, торопясь, и он начал нежно поглаживать большим пальцем её затылок. — Помнишь, когда ты в первый раз послал Иллиума за мной следить?

— Да. Сразу после твоей встречи с отцом… ты пошла в банк.

— Там была депозитная ячейка на моё имя. Джеффри… Я не знаю зачем, но он продолжил… — Сложно было говорить, даже думать о непонятных действиях отца. Он вышвырнул её из дома, называл мерзостью и не мог с ней разговаривать без гнева в словах. Но… — Вещи матери, — прошептала она, поворачиваясь к Рафаэлю. — Он их сохранил. Они на складе в Бруклине. — Она летала туда рано утром, но не смогла заставить себя приземлиться. — Мне так страшно идти туда. Потому что, когда я зайду… мне снова придётся признать, что она ушла, что любила меня недостаточно, чтобы остаться. — Слёзы жгли глаза, но Елена не давала им воли… она так много плакала из-за мамы, но за слезами всегда приходила злость. — Иногда, я её ненавижу. — Это был её самый большой секрет и грех.

Рафаэль чуть отклонился и прижался лбом к её.

«Мои чувства к Калианне выходят за рамки ненависти… за все её деяния и всё же…»

— Да, — она спрятала лицо в изгибе шеи Рафаэля. — И всё же…

Как оказалось, в этот день ей не пришлось срывать пластырь с этой раны. Когда она вышла из больницы, на телефон пришло сообщение, прочитав которое, она нахмурилась.

— Сообщение от Гильдии. — Чувство вины поползло по спине, когда она перезвонила, и ей сказали одеться для охоты. — Приду, как только смогу.

Рафаэль заканчивал застёгивать рубашку, которая идеально и плавно обнимала основу крыльев.

— Что Гильдии от тебя нужно?

Она начала одеваться.

— В Бостоне обитает вампир, обуреваемый жаждой крови.