Супргуа Архангела (СИ)

Илия стоял у реки, протекавшей за домом, откуда Назарах контролировал Атланту, когда прибыл Рафаэль. Приземлившись неподалёку, он шёл через тень лиственных деревьев, росших вдоль берега. Ветки плакучей ивы касались тихой воды, и он услышал крики птиц, спрятавшихся в листве. Прекрасное место, не говорившее ни о каком насилии, которое совершил Назарах. У каждого ангела свой способ правления. Назарах правил страхом. Но не к ангелу с янтарными крыльями пришёл Рафаэль.

— Почему ты на моей территории, Илия?

Архангел, правивший Южной Америкой, поднял голову, его золотисто-карие глаза были затуманены, а волосы растрепаны, словно он несколько раз проводил по ним руками.

— Я пришёл просить у тебя убежища, Рафаэль. Не для себя. — Илия старше Рафаэля и так же силён. Мужчина, смотря на воду, шёл по земле, волоча крылья. — А для Ханны.

— Думаешь, что причинишь ей вред? — Рафаэль столкнулся с тем же страхом после того, как казнил Игнатия, который жестоко обошёлся с Еленой.

— Никогда, — пустым голосом сказал Илия, — но иногда я не в себе.

— Ярость туманит тебе разум?

Илия поднял голову.

— Ты её чувствуешь?

Рафаэль обдумывал ответ, когда листва на тяжёлых деревьях над ними перестала шевелиться. Илия вполне мог выискивать слабость. Но именно архангел Южной Америки всегда стоял на стороне Рафаэля в Совете, и это он твердил, что у Рафаэля есть потенциал стать лидером.

— Да, но не на прошлой неделе.

Рафаэль посмотрел в измученное лицо Илии.

— За это время она тебя коснулась?

Он быстро мотнул золотоволосой головой, которая вдохновляла скульпторов и поэтов.

— Но одного раза было достаточно. Я не доверяю себе… я действовал с жестокостью, которая будет преследовать меня ещё веками. Вампиры выжили только благодаря вмешательству Ханны. — Илия сжал кулаки. — Я не мог сделать ей так больно.

Рафаэль давно научился замечать и использовать щели в броне противника, пришлось, чтобы выжить в Совете. Но ещё он знал Дмитрия почти тысячу лет, и кое-что понимал в дружбе.

— Ты и не сделал, Илия, не пересёк черту.

Илия долго молчал, пока вода с безмятежным терпением текла по камням, а два архангела стояли неподвижно на берегу реки, и ветви плакучей ивы плавно раскачивались… но птицы молчали. Внезапно мир в этом месте стал мрачнее.

— Если она такое творит с нами, пока спит, — наконец, проговорил Илия, — что же будет, когда она очнётся?

***

Приняв душ и переодевшись после тренировки с Иллиумом — и упражнения в этот раз были направлены на тренировку вертикального взлёта — Елена вошла в библиотеку, где Монтгомери накрыл ужин, и остановилась.

— Эйдан. — Он стоял у окна и смотрел на ураган над Манхеттеном. Темнота за окном резко контрастировала с внешностью ангела. Дело в том, что Эйдан никогда не смешался бы с толпой ангелов и уж тем более в толпе смертных. Его зрачки окружены яркими зелёными и полупрозрачными голубыми осколками, крылья сломаны, а волосы сверкали, инкрустированными бриллиантами, прядями. Он должен казаться холодным существом из мрамора и льда, но кожа золотистого, тёплого и манящего оттенка.

— Елена. — Он слабо кивнул, но голос так и был для неё незнаком, потому что она очень редко его слышала.

— Рафаэль скоро придёт. — Подойдя к столу, она налила чашку дымящегося кофе, потому что вино усыпило бы после тренировки. — Он вернулся из Атланты десять минут назад.

С территории ангела, от которого у Елены мурашки побежали бы по коже, если бы Эшвини не предупредила её.

«Крики, — сказала Эш о доме Назараха, — стены, которые слышали столько криков».

Эйдан ничего не сказал, просто повернулся и ещё раз взглянул на залитую дождём темноту. Елена поняла, что он намеренно отстранялся. Ангел очаровал её. Он сродни великому произведению искусства, чему-то, чем восхищаешься, не понимая по-настоящему. Разве что… в нём крылось гораздо больше. Боль, страдание и мука, заставившая его замкнуться в себе, как самое раненое животное. Елена не знала детали произошедшего с ним, но понимала, что это очень страшно. Поставив кофе, она наполнила бокал вина.

— Эйдан.

Он подошёл и взял бокал.

— Спасибо.

— Всегда, пожалуйста.

Стараясь не прикасаться к нему, она села и начала делать себе бутерброд. Монтгомери наверняка пришёл бы в ужас от того, как она расставляла тарелки на столе, но сытный бутерброд сейчас самое то. Она сделала такой же и для Рафаэля, просто чтобы увидеть выражение его лица.

После почти минуты молчания Эйдан сел в кресло напротив, изящно опустив крылья вокруг спинки для ангелов. Он не ел, а пил вино, и когда она подняла голову, увидела, что он наблюдает за ней.

— Ты художник, — сказала она, удивляясь тому, что он видит. — Заметил вазу в холле?

В глазах вспыхнул интерес.

— Да.

Проглотив кусок бутерброда, Елена серьёзно заявила:

— Ты её не получишь. Монтгомери вернёт её.