Супруга без изъяна, или Тайна красной ленты

Алек О’Нил удивленно поднял брови. Пол пожал ему руку, пробормотал приветствие, потом кивком головы поздоровался с остальными и сел рядом с Нолой. В зал вошла официантка и спросила, что ему принести. Полу захотелось заказать чего-нибудь покрепче, но быстрый взгляд по сторонам заставил его изменить свое намерение, и он заказал чай со льдом. Пол постарался расслабиться, откинулся на спинку диванчика, расстегнул воротничок рубашки.

Алек не сводил с него пристального взгляда, и Пол почувствовал себя уязвимым. Неужели О’Нил что-то знал? Или просто вспомнил фамилию Пола, сообразив, что именно он написал статью об Анни для «Морского пейзажа»?

– Нола сказала, что вы журналист, – наконец заговорил Алек.

– Это так. Я работаю в «Береговой газете», но сотрудничаю и с другими изданиями. Так что если я каким-то образом могу вам помочь, скажите об этом. – Пол нервно рассмеялся и покраснел.

Алек сделал глоток лимонада.

– Полагаю, вы сумеете нам помочь. Нам необходимо сформировать общественное мнение. Я справляюсь с интервью на местных радиостанциях и в местных газетах, но хотелось бы, чтобы о нас узнали и за пределами Внешней косы. Киссриверский маяк – это национальное достояние, так что не только местные жители должны стараться спасти его. Мы решили, что неплохо было бы написать брошюру, рассказав в ней историю маяка. – Алек откинулся на спинку стула. – Как вы думаете, вы сможете нам в этом помочь?

– Разумеется.

Пол опустил глаза и стал смотреть на руки Алека. Пальцы были длинными, загорелыми, сильными. Пол сразу представил, как эти руки ласкали Анни. И ей нравилось их прикосновение. Алек так и не снял обручального кольца. На расстоянии оно казалось простым, без узора, но Пол знал, что на нем есть тот же плетеный рисунок, что и на кольце Анни. Что Алек сделал с ее кольцом? Анни кремировали. Интересно, отдают ли…

– Итак, нам оплатят бумагу и типографские расходы, – продолжал Алек, и Пол поспешно взглянул ему в лицо. Ледяные светло-голубые глаза Алека не отрывались от нового члена комитета «Спасение маяка». – Нам необходимо, чтобы вы собрали факты и изложили их.

– Есть ли какие-нибудь исторические материалы, которые я мог бы использовать? – спросил Пол, и ему тут же пришла в голову неприятная мысль. А что, если старая смотрительница маяка Мэри Пур еще жива? «Нет, этого не может быть», – сказал он себе. Когда Пол последний раз видел ее, она уже была старухой, а это было много лет тому назад.

– Существует частная коллекция, – ответил Алек. – Я поговорю с владельцем и попрошу для вас разрешения взглянуть на нее. А как насчет того, чтобы написать о наших усилиях в «Береговой газете»?

– Без проблем, – сказал Пол и с облегчением вздохнул, когда внимание собравшихся переключилось с него на Алека, который начал обсуждать организацию аукциона.

7

Мэри Пур исполнилось девяносто, и в свой день рождения она была счастлива. Она сидела на веранде синего двухэтажного здания, которое стало ее домом последние два года, и наблюдала за тем, как рассвет окрашивал лодки в гавани сначала в пурпурный, потом в розовый, а затем в желтый цвет. Она привыкла к этому виду, к мерному ритму кресла-качалки, к тому, что ей приходится делить веранду с другими. Мэри думала, что закончит свои дни в собственном доме, но понимала, что ей повезло, потому что она прожила шестьдесят пять лет в теплом свете Киссриверского маяка.

Она по-прежнему рассказывала о маяке любому, кто хотел ее выслушать. Снова и снова повторяла Мэри истории о штормах, кораблекрушениях, океане. Она понимала, что похожа на других старух, мыслями оставшихся в прошлом и говоривших только о нем, но ее это не волновало. Она сознательно позволяла себе болтать, что на ум придет, считая это привилегией, которая дается с возрастом.

Врач, осматривавший ее накануне, восхищался ее острым зрением, отличным слухом и ее силой, несмотря на сломанное бедро. С ним Мэри Пур говорила о политике, желая показать свою осведомленность. «Вы умнее меня, миссис Пур», – сказал доктор, и Мэри не сомневалась в том, что он говорит искренне.

«Если я в такой хорошей форме, то почему мне нельзя курить?» – спросила его Мэри, но он только рассмеялся и спрятал стетоскоп в чемоданчик.

Мэри редко показывала окружающим, насколько она еще ловкая и сильная. Ей хотелось насладиться преимуществами старости, хотелось, чтобы о ней заботились, чтобы вокруг нее суетились и хлопотали. Она даже позволила Сэнди, одной из девушек, работавших в доме престарелых, обрезать свои белоснежные длинные волосы, хотя сама вполне могла и расчесать их, и собрать в пучок.