Супруги Харрисон поздравляют Вас

Он приготовил зажигалку и сделал шаг вперёд, на первую цементную ступеньку лестницы. Пыль и выбитые временем камушки заскрипели под туфлями — достаточно громко, чтобы разбудить весь этот чёртов дом. Испугавшись и плохо соображая, он дёрнул скрипучую дверь, закрыл, отрезая себя от жилых помещений. Он мог бы поклясться, что слышал щелчок замка, хотя был уверен, что никакого замка в двери нет. Можно было толкнуть — проверить, но он не стал этого делать. Зачем? Какая разница? Если его ждет смерть, то она ждет его не здесь, не в подвале, а — в спальне.

Пока он при колеблющемся свете зажигалки спускался по крошащимся ступеням, его вдруг одолел смех. Он представил себя возвращающимся в спальню к Джейн с лопатой в одной руке и граблями в другой, и ему стало смешно.

«Хочу пойти немного повозиться в саду, дорогая» — скажет он ей.

А она ему: «Да, и заодно выкопай там себе могилу».

Не смешно.

Нервный смешок оборвался, застрял в горле. Однако, ему показалось, что такой же мелкий смешок ответил ему откуда — то из темных недр, готовых поглотить его.

«Какое здесь эхо… Подвал, наверное, совсем пустой — очень уж гулкий».

Преодолев лестницу, он постоял минуту — другую, чтобы дать зажигалке остыть. Было душно; от сухого воздуха першило в горле. Похоже, что нет здесь никакой вентиляции — подвал такой же глухой, как комнаты. Странно: там, наверху, он не чувствовал особой спёртости воздуха. Наверное, работают кондиционеры, которых он не заметил.

Дик никогда не боялся темноты, даже в детстве. По крайней мере, сколько себя помнил, он всегда переносил её спокойно. Другое дело — замкнутые пространства. Нет, клаустрофобией он не страдал, но всегда испытывал внутреннюю тревогу, если оказывался в незнакомом помещении с запертыми дверьми и окнами.

С того момента, как дверь подвала закрылась за ним, тревога удавом проползла в его душу, протащила в неё своё длинное тело и теперь, пока он стоял, ощупывая пальцами корпус зажигалки — не остыла ли, — обвила душу своими кольцами и принялась потихоньку душить — пока легко, заигрывая.

Чирк!

Язычок пламени рассеял тьму, но тьма была так густа и непроницаема, что освещенным оказался совсем маленький пятачок пространства, и как Дик ни всматривался вперёд, он не мог различить ничего, кроме небольшого куска цементного пола. Судя по тому, что стены тоже было видно, подвал, или эта его часть, представляла собой узкий и пустынный кори…

Дик вскрикнул и отпрыгнул, больно ударившись плечом о стену. Зажигалка погасла, а он, в панике, даже не подумал о том, чтобы крутнуть колёсико. А эта гадость проползла за ухом и стала спускаться по шее. Ему наконец удалось стряхнуть её… Да нет, не стряхнуть — кажется, он размазал насекомое по шее. Чертыхаясь и чувствуя, как по спине пробежал мороз гадливого омерзения, он принялся тереть шею рукавом рубахи. Он не видел ту дрянь, которая свалилась ему на голову с потолка, а потому в воображении его сейчас копошились образы самых омерзительных тварей: бледные мокрицы, волосатые многоножки, жирные пауки, хрупкие тараканы, еще какая — то пакость, которой он даже названия не знал, а может быть и не видел никогда. И он тёр, тёр шею, пока кожа не начала гореть. Потом чиркнул зажигалкой и посмотрел на потолок. Потолок был довольно низкий, чуть выше его головы, но разглядеть на нём ничего не удалось. Вдобавок ему теперь постоянно казалось, что по нему кто — то ползает, и он неистово хлопал себя то по ноге, то по груди, то по спине.

«Мне нельзя убивать её! — мелькнуло в его мозгу, занятом изобретением новых невиданных насекомых самой гадкой ужасности. — Вывести меня из этого бункера может только она».

То, что стояло слева от входа в небольшое помещение, в котором он очутился, пройдя ещё метра три, было…

Его лицо облепила густая плёнка паутины. Чёрт, как он не заметил её! Сжечь эту пакость было бы делом секунды, а теперь отдирай её от лица вместе с давно иссохшими трупами тараканов, мух и бог знает чего ещё, попавшего в брошенную сеть. Да, брошенную, потому что действующую ловушку пауки содержат в чистоте, выбрасывая из неё ненужный хлам. А может быть и нет, он никогда не интересовался бытом этих тварей. Но ему хотелось бы верить в своё предположение, потому что бродить по тёмному подвалу с огромным жирным пауком на голове не хотелось.

То, что стояло слева от входа было стиральной машиной. Когда — то давно было, потому что успело превратиться в ржавую рухлядь, покрытую толстым слоем пыли.