Супруги по соседству

Энн неуклюже тянется к мобильному телефону на столе и смотрит на время. Почти час ночи. Она проверяла ребенка в полночь. Марко сходил к нему в полпервого. Потом они с Синтией курили на заднем дворике, а Энн и Грэм сидели за обильно накрытым столом и довольно неловко пытались поддерживать вымученный разговор. Лучше бы она тоже вышла с ними и подышала воздухом. Но она осталась, потому что Грэму не нравится запах сигаретного дыма, и было бы невежливо или по меньшей мере бестактно оставить его одного на его же вечеринке. Поэтому ради приличия она осталась. Грэм, воспитанный, как и она сама, в семье белых консерваторов, безукоризненно вежлив. Почему он женился на такой кокотке – загадка. Несколько минут назад Синтия и Марко вернулись, и теперь Энн ужасно хочется домой, хотя остальным еще весело.

Она бросает взгляд на видеоняню на краю стола: красный огонек светится, как кончик сигареты. Экран разбит: она на днях его уронила, и у Марко еще не дошли руки заменить, но звук работает. Внезапно ее охватывают сомнения, чувство неправильности происходящего. Кто идет на ужин к соседям и оставляет младенца дома одного? Что за мать так поступит? Она чувствует приступ знакомой паники: плохая она мать!

Ну и что, если няня не смогла прийти? Нужно было взять Кору с собой, посадить ее в переносной манеж. Но Синтия, когда приглашала их, сказала – без детей. Предполагалось, что это будет вечер для взрослых в честь дня рождения Грэма. Еще одна причина, почему Энн разонравилась Синтия, хотя раньше они дружили: Синтия не любит детей. Кто запрещает взять шестимесячного малыша на ужин? И как только Энн позволила Марко убедить себя, что это нормально? Она гадает, что бы подумали на собрании мамочек, если бы она вдруг решилась такое рассказать. «Мы оставили нашего шестимесячного ребенка дома одного и пошли на вечеринку к соседям». Она представляет, как у всех от потрясения отвисают челюсти, потом наступает неловкое молчание. Но она ни за что им не расскажет. Ее бы подвергли остракизму.

Перед вечеринкой они с Марко поспорили. Когда няня позвонила и сказала, что не придет, Энн предложила остаться дома с ребенком: ей все равно не хотелось идти на этот ужин. Но Марко был непреклонен.

– Ты не можешь просто остаться дома, – настаивал он.

– Но я не против остаться, – негромко ответила она. Они были на кухне, и ей не хотелось, чтобы Синтия слышала через общую стену, как они спорят из-за ее вечеринки.

– Тебе полезно будет выйти в люди, – возразил Марко, тоже понижая голос. И добавил: – Ты же помнишь, что сказал доктор.

И вот теперь она весь вечер пыталась определить, бросил ли он ту последнюю фразу из вредности, преследуя собственные интересы, или просто пытался помочь. Наконец, она уступила его уговорам. Марко убедил ее, что с видеоняней они услышат, если малышка заворочается или проснется. И они будут проверять ее каждые полчаса. Ничего плохого не случится.

Час ночи. Стоит сходить к Коре или лучше попытаться убедить Марко пойти домой? Ей уже хочется спать. Ей хочется, чтобы вечер закончился.

Она тянет мужа за руку.

– Марко, – просит она настойчиво. – Нам пора. Час ночи.

– Ой, нет, останьтесь, – говорит Синтия. – Еще не так поздно.

Она явно не хочет, чтобы вечеринка заканчивалась. Она не хочет, чтобы Марко уходил. Хотя она не стала бы возражать, если бы ушла его жена, в этом Энн уверена.

– Может быть, тебе и не поздно, – говорит Энн, и ей удается добавить в голос твердости, хоть она и пьяна, – а мне завтра рано вставать кормить ребенка.

– Бедняжка, – говорит Синтия, и это почему-то приводит Энн в ярость. У Синтии нет детей, она никогда их не хотела. Они с Грэмом бездетны по собственному желанию.

Заставить Марко пойти домой сложно. Он, кажется, решительно настроен остаться. Ему здесь весело, но Энн становится все тревожнее.

– Еще один напоследок, – говорит Марко Синтии, протягивая бокал и избегая взгляда жены.

Сегодня он как-то странно, даже неестественно, оживлен. Энн гадает, почему. Дома он в последнее время какой-то тихий. Рассеянный, даже угрюмый. Но сегодня он душа компании вместе с Синтией. Энн уже давно чувствует: что-то не так, вот только он не говорит ей, что. В последнее время он мало что рассказывает. Держит ее на расстоянии. А может быть, его отталкивает ее депрессия, ее «мамочкина хандра». Он в ней разочаровался. Да и не только он. И сегодня он явно предпочитает веселую, яркую, искрящуюся Синтию.

Увидев, который час, Энн теряет терпение.

– Я пойду. Мне нужно было проверить ребенка в час, – она смотрит на Марко. – А ты оставайся, сколько хочешь, – добавляет она сдавленным голосом.