Супружеские игры

– Не знаю… С окончания школы я книжек в руки не брала… А теперь, может, что-нибудь бы и почитала… Чтоб потом детеныш не сказал, что у него глупая мамка.

Детеныш… Так обычно называют малышей у животных. Это еще больше настроило меня против нее. Ее биологизм был мне противен, ужасал меня. То, что теперь с ней происходило, было мне чуждо. Погрузневшая фигура, слегка припухшее лицо, землистая кожа. Под глазами синие круги.

– Коль у тебя нет потребности в чтении, то и не читай, – сухо сказала я.

– Не то чтобы нет потребности… а почему чтение так важно? – Она смотрела на меня глазами беременной самки. Не в силах вынести этот взгляд, я потупила глаза.

– Не для всех оно важно. – Я все еще пыталась скрыть от нее свою неприязнь. – Много таких, которые ни одной книжки в своей жизни не прочли, и ничего, живут себе.

– Но это, наверное, стыдно? Все умные люди много читают. Зачем?

– Чтение – это как бы разговор с самим собой… со своей душой… подтверждение того, что она у тебя есть…

Маска с Любовницей выходят на свободу вместе. Их вместе арестовали, они вместе спали на одних нарах и вот теперь выходят, тоже вместе. Они устроили что-то вроде прощальной вечеринки – скупили все запасы из импровизированного магазинчика Агаты и Аферистки номер один. Мы вместе уселись вокруг стола, каждый со своей железной кружкой. Прием получился не без шика – соленые палочки, орешки, даже миндаль, и все это под наш тюремный аперитивчик – разбавленный водой спирт.

– Держи фасон, девчата, не опозорьте нас там, на воле, – сказала Агата. – И чтоб я вас тут больше не видела!

– По доброй воле мы сюда точно не сунемся, – хохотнула Маска, а Любовница хихикнула вслед за ней.

К сожалению, мне так и не представилось больше возможности поговорить с ней наедине – Маска глаз с нее не спускала. А мне хотелось убедить ее начать самостоятельную жизнь, на свой страх и риск. Не могла же она всю жизнь оставаться лишь тенью своей подружки, как будто ее самой вовсе нет. Я порадовалась про себя, когда она пришла за моей книжкой, но на следующий день вдруг вернула ее. На мой вопрос – что, не понравилось? – она ответила, что не любит отдельных рассказов, а предпочитает длинные произведения. Но потом раскололась и, взяв с меня клятву не говорить об этом Маске, призналась, что та велела ей немедленно отнести книгу назад. Я было подумала, не поговорить ли мне с Маской, но потом отказалась от этой мысли. Меня могли неправильно понять, впрочем, в мои обязанности не входило наставлять на путь истинный целый мир, достаточно было моей попытки очеловечить Агату. Это имело чуть ли не библейский смысл – она стала первой, кто бросил в меня камень, едва я появилась здесь, и камень тот ранил меня довольно ощутимо. А я вышла к ней навстречу с хлебом-солью, то есть, другими словами, с Буниным, но что-то не заметила в ней никаких изменений в лучшую сторону.

Как всегда, последнее слово осталось за судьбой. Вскоре после выхода Маски и ее любовницы в нашей камере снова появилась Лена. Иногда я встречала ее в коридоре и не могла в ней узнать прежнюю Лену – сексапильную, дерзкую русачку. Ее светлые волосы потускнели, также как и лицо, почти слившееся с холщовой тюремной робой. Теперь Лена могла бы сойти за свою мать – она прибавила, как минимум, лет десять – пятнадцать к своему возрасту. Интересно, а как выгляжу я? Урок, преподанный ей Агатой, успешно продолжили другие. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, каких услуг от нее требовали соседки по камере. Иза обмолвилась, что Лена серьезно попала. Мне было ее жаль, но помочь я ей ничем не могла, только попросила Изу, чтобы та похлопотала о ее переводе. Иза к моей просьбе прислушалась. Меня, правда, беспокоило, как отнесется к возвращению Лены в нашу камеру Агата. Если она снова вздумает гнобить ее, я вмешаюсь. Но дело прояснилось в первый же день, за ужином.

Я, Агата и обе Аферистки сели за стол, а наученная горьким опытом Лена забилась на свои нары и принялась есть, держа миску на коленях.

Агата повернула голову в ее сторону и умильным голосом произнесла:

– Леночка, прошу к нашему шалашу

Мы все так и замерли, не зная, что она имеет в виду – это могло быть провокацией с ее стороны.

– Ну же, Леночка, – добродушно повторила Агата, – неужто ты побрезгуешь нашим обществом?

После этих слов Лена встала и с опаской подошла к столу, потом осторожно присела, готовая в любую минуту броситься бежать. Я напряженно следила за Агатой, не выкинет ли она какой-нибудь фортель – возьмет да и плеснет Ленке горячим кофе в лицо. Но Агата уплетала свою кашу, позабыв о существовании русской. В какой-то момент, взглянув на нее, она вдруг спросила:

– Есть в Москве улица Бунина?

Лена перестала есть и со страхом подняла на нее глаза.

– Ну что, язык проглотила? – В голосе Агаты послышалось нетерпение.

– Не-е зна-аю, – пролепетала Лена. – Я живу во Львове.

Ох уж эта Иза, вечно она все перепутает.

Беседа с Изой

Чем для тебя стало посещение матери? – Не знаю… прошло как-то без особого впечатления. Не вспоминаю даже, как будто ее тут вовсе не было.