Супутинский заповедник и его обитатели

Наконец бригадир и высокие члены комиссии успокоились, что не одни они выкапывали машины из болотной грязи, и поведали нам как они добрались. Получив в дирекции заповедника проводника, они благополучно подъехали к переправе. Сразу стало понятно, что на уазике тут не переехать. По их внешнему виду было ясно, что в дороге они не раз останавливались, чтобы подкрепиться и заодно полюбоваться красотами заповедных мест. Шальная полковничья молодость, помноженная на алкоголь бросила их на преодоление внезапно возникшего препятствия, речка не внушила им серьёзного отношения, и одна из машин сунулась в воду чуть ниже переправы. Вытаскивали ее около часа всем составом машин и водителей под неусыпным контролем членов комиссии. Проводник, сразу обвинённый во всех грехах, повел колонну в объезд, выше по течению. Речка там была гораздо меньше, но места вокруг её представляли собой сплошное болото. Теперь машины стали вязнуть одна за другой, полковникам стало не до советов, наравне с водителями они дружно упирались в борта машин, вытаскивая их из липкой чавкающей жижи и вспоминая всех святых. Больше всего досталось проводнику-стрелочнику, бригадиру и нам, что не предупредили их о предстоящих трудностях, они хотя бы приоделись для такого случая, теперь придется стираться и гладиться.

Комбриг с генералом и каким-то гражданским дядей стояли в стороне и что-то обсуждали. Остальные полковники сбились в грязную кучу и курили, бросая злые взгляды на меня и Анатолия Ивановича. Досталось беднягам, они были очень похожи на немцев, которых в 44-том году прогнали по улицам Москвы, никакого грима не надо, можно сразу на съемочную площадку. Перекурив, полковники побрели к реке отмываться.

Столы ломились от снеди, сочный запах шашлыков витал в прохладном октябрьском воздухе, нервируя всех присутствующих. Генерал дал отмашку рассаживаться за столы. Чёрт меня дернул вместе с бутылками вынести из комнаты удочки, которые приготовил для комиссии дядя Толя. Генерал, при виде их, сразу вылетел из-за стола, понуждая к тому же всех остальных, субординация есть субординация, ей до лампочки, что жрать хочется. Комиссия расселась по берегу и стала внимательно смотреть на поплавки. Через час рыбалка закончилась и началась трапеза. Наше, с дядей Толей, присутствие стало не обязательно, всем командовали официантки, и мы тихо удалились. Я пошел наверх, к Вадиму. Он читал, лежа на кровати. Попросил у него какое-нибудь чтиво для себя, я улегся и через десять минут заснул. Проснулся, за окном начинало темнеть, со двора слышались возбужденные речи столующихся. Вадима в комнате не было, я спустился и вышел из дома. Комбриг с генералом и штатским уже уехали, все остальные остались пировать. Вадим с дядей Толей и наши девушки тоже сидели за столом. Один из наиболее пьяных проверяющих захотел, было сделать из меня официанта, но я вежливо отказался. Лена, пропустив три стакана, вошла в раж, и неоднократно удалялась курить то с одним, то с другим. Наташа пыталась приструнить товарку, но всё безрезультатно. К семи часам вечера вся компания крепко напилась и устроила настоящую охоту за официантками. Дело шло к настоящей драке, полномочные представители « Ставки» потеряли всякий человеческий облик. Анатолий Иванович и Вадим, как могли, пытались успокоить их, но получили обратный эффект, дядя Толя даже схлопотал по физиономии, когда разнимал драчунов. Кончилось всё тем, что девушек пришлось запереть в фургоне нашей машины. Мне оторвали погон с рубашки, дядю Толю разжаловали до рядового, но мы не сдавались. Постепенно, холодный октябрьский вечер остудил гусаров, они разбрелись по машинам и отчалили.

Мы отложили наш отъезд до утра, в темноте переправляться было нельзя, в фургоне слышались громкие рыдания Елены, вперемешку с утверждениями, что все мужчины – кобели поганые. Мы сунулись с успокоениями, но Наташка выгнала нас, сказав, что справится сама. Доев остатки, мы помогли Наталье вымыть посуду и завалились спать. Утром, покидав всё в машину, мы простились с Вадимом и тронулись в обратный путь.

Не звенит в ушах после вчерашнего – напомнил я Вадиму о вчерашнем кошачьем концерте, он вышел на крыльцо, чтобы попрощаться. Пустое – сторож махнул рукой – не Вы первые, не Вы последние, по сравнению с остальными все прошло спокойно, я тут уже на двух дуэлях поприсутствовал, счастливой дороги.