Сурикэ

— Да, давно уже часть племени бобров оставила свою деревню и переселилась в другое место, как это делают часто индейцы; эта женщина отправилась с переселенцами.

— За ними не следили?

— Гнаться по следам диких?.. Да разве это возможно, граф?

— Мои мысли путаются. Я начинаю сходить с ума.

— И есть от чего, но не надобно еще терять надежды. Если мы успеем найти хоть одного, в наших руках будут все.

— Конечно. Но когда?

— Точно определить я не могу, может быть, завтра, а может быть, через год. Главное, нужно запастись терпением и положиться на случай, который часто помогает тем, кому в счастье не везет!

— Ваши доводы малоутешительны.

— Что делать, граф! Не знаю, что вам и сказать, но только могу уверить вас в одном…

— В чем?

— В том, что это дело, по своим затруднениям и препятствиям, заинтересовало меня в высшей степени. В первый раз я встречаюсь лицом к лицу с противниками, равными мне, так как и они сильны, дворняжки. Я буду бороться с ними во что бы то ни стало, а если мне не удастся разбить их, то это будет не по моей вине.

— Вы это мне обещаете?

— Будьте покойны, граф. Моя гордость и мое самолюбие поставлены на карту. Если я не выиграю, я сложу голову.

— Вот условие: если вы будете иметь успех, я вам заплачу пятьсот тысяч ливров.

— Это ваше дело. Не теперь будем говорить о деньгах, после — другая статья!

— Все будет зависеть от того, что вы сделаете, — сказал граф, вставая и надевая свой плащ. — Теперь я вас оставляю, уже становится поздно. У меня еще много дела, я опять приду…

— Дайте месяц времени; если будет в промежутке что-нибудь новое, я вам сообщу.

— Отлично. Так будет лучше. До свидания.

— Мое почтение, граф.

Витре, слегка поклонившись, сошел с лестницы, напевая вполголоса модную песенку, и вышел, не принимая никакой предосторожности, а стараясь только не выпачкаться в грязи в этом глухом переулке. Он шел крупными шагами, не оглядываясь ни вправо, ни влево.

Только что граф повернул за угол переулка, как ему представилось какое-то необыкновенное движение в подозрительной груде мусора. Потом внезапно, как черт из игрушечной коробки, показался из кучи сора какой-то человек высокого роста, что-то бормотавший сквозь зубы и ругавшийся.

— Еще десять минут, и я задохнулся бы без покаяния. Чтобы черт побрал старого дурака, на которого приходится постоянно работать; его трудно провести, как старую приказную крысу. Но главное не медлить.

Разговаривая так с собою, неизвестный вышел из дыры, проделанной в куче сора, и быстро распустил громадное покрывало, которым он плотно был окутан, чтобы по возможности меньше выпачкаться грязью. Одежда его не пострадала ничем, что доставляло ему немало удовольствия. Завернувшись в плащ, он поспешил в глубь переулка, который был от него не более четырех или пяти шагов.

В это самое время Жак Дусе разговаривал с собою вполголоса:

— Сердце мое сжимается, это — предчувствие, что бы там ни говорил граф Витре. Подожду еще пять минут, чтобы окончательно увериться, что граф не возвратится, как это он сделал в последнее свое посещение, и потом сниму пружину потайной двери. Я хорошо знаю, что никому в Квебеке неизвестно о существовании этой двери, но всегда нелишне быть осмотрительным.

Он взглянул на часы.

— Пять минут кончаются, — прибавил он, — пора. Дусе отворил дверь в комнату, в которой он принимал своих клиентов, то есть избранных, как бы назвали их теперь. Дусе не сошел с лестницы еще и наполовину, как услышал твердые и тяжелые шаги и затем увидел слабый свет.

— Я был вполне в этом уверен, — пробормотал Дусе. — Граф всегда так делает, он, вероятно, забыл сообщить мне что-либо важное или подать последний совет. Я знал, что вы возвратитесь, — проговорил Дусе уже громко, — входите; но еще бы минута, вы не смогли бы войти, дверь была бы заперта.

Таинственный посетитель, которого Дусе принял за графа Витре, проворчал что-то сквозь зубы, на что шпион не обратил внимания, чем и сделал громадную ошибку.

Костюм незнакомца чрезвычайно походил на костюм графа Витре.

Несмотря на всю свою смышленость, Дусе на этот раз ошибся; впрочем, костюм графа не имел никакого значения для Дусе, ему не надо было изучать ни манер, ни платья графа.

— Не угодно ли вам присесть в эти кресла, граф, — сказал Дусе с почтительным поклоном.

Незнакомец снял плащ и шляпу.

— Я не граф Витре, — отвечал он сурово.

На нем была бархатная маска и в каждой руке по пистолету, дула которых были направлены в грудь шпиона.

Дусе был буквально поражен этим визитом, предвещавшим для него так мало хорошего.

— Я не граф Витре, — повторил незнакомец, — хотя он и научил меня, сам того не зная, как открывается ваша потайная дверь. Без помощи графа я никогда не отгадал бы замысловатого механизма этой двери.

— О, мое предчувствие! — пробормотал Дусе.

— Что вы говорите? — спросил незнакомец.

— Ничего такого, что могло бы вас интересовать, — отвечал шпион, начиная приходить в себя.

Дусе был не только храбр, но и решителен. Когда его первое удивление прошло, он вполне овладел собою.

— Кто вы? Что вам нужно от меня? И отчего вы явились ко мне с оружием в руках?