Суровая Проза, Трилогия(CИ)

Они, не жалея рук и сил, откопали вертолёт за неполный час. Откопали, вскрыли заклинившую дверку и обнаружили внутри восемь уже начавших разлагаться трупов, а так же двоих выживших - Никоненко и Романова.

Никон был в сознании и даже пытался улыбаться. А Роман пребывал в бреду горячечном.

Санькой занялся пожилой доктор-поляк. А Никоненко, вволю напившись чуть подслащённой воды и жадно вдыхая относительно чистый воздух пустыни, приступил к печальному повествованию:

- Неожиданно началась песчаная буря. Забарахлил двигатель. Перестал работать хвостовой винт. Пришлось совершить вынужденную, достаточно жёсткую посадку - сплошные ушибы, вывихи и переломы. Рации не работали, видимо, из-за сильных геомагнитных аномалий, сопровождавших бурю.... Песчаные высокие воронки начали бодро терзать беззащитную железяку. Взбесившийся ветер всё дул и дул. Внутри вертолёта было темно, очень душно и жарко. Наружу не выйти. Вскоре навалилась колючая жажда.... Потом (ход Времени уже не ощущался), начали умирать люди. От жажды, жары, ушибов-переломов и общей слабости характеров. Один, второй, третий, четвёртый.... Да и Романов надумал концы отдать. Пришлось вмешаться. По щекам лупил. Ножом зубы разжимал, чтобы последний глоток воды влить. На ухо всякую чушь нашептывал. А ещё я ему на сломанную голень шину самодельную наложил.... Почему сам не сдох? Наверное, из-за природного упрямства российского. А ещё и пивка хотелось. Очень-очень-очень.... Как можно помереть, когда ещё не всё пиво на этом Свете выпито? Чушь полнейшая и гадкая. Не, ребятки, без меня...

Странно и нетипично завершилась эта история с упавшим вертолётом.

Алексей Никоненко - разгильдяй, регулярный нарушитель воинской дисциплины и, в общем-то, человек в ГРУ случайный, вышел из ситуации с честью. В том смысле, что полежал двое суток в "корпусном" госпитале, а после этого снова заступил на службу. Причём, именно в вертолётную "штурмовую команду". Молодец, одним словом.

Потом даже коротенькую песенку - по мотивам этого происшествия - сочинил. Мол, не один в один, а чисто по перенесённым ощущениям и переживаниям:

Под небом голубым,

Так трудно - умирать.

И ждать, что смерть - сейчас придёт,

Как избавленья - ждать...

Воды лет сто, как не было, так нет.

Гангрена - ставка - только полчаса.

Паскудный, жёлтый, ветреный рассвет

Уже терзает - эти небеса...

Не будет нынче вертолёта, брат.

Сказал мне доктор и пилу достал.

Да и наркоза тоже - как бы - нет.

Зато какой - сиреневый рассвет...

Ты потерпи, солдат?

И я - терпел.

Часа, наверно, два.

Потом - не помню.

Каюсь, виноват.

Но визг пилы мне всё напоминал -

Крепись, солдат...

Потом был - Кремль.

И важный генерал

Красивый орден - долго мне вручал.

И говорил - о к Родине любви.

И о врагах, растоптанных в пыли...

Бывает всё на Свете, пацаны.

И даже то - чего не снилось им,

Девчонкам нашим - гордым и простым,

Под небом тем, бесспорно, голубым...

А, вот, Александр Романов - образцово-показательный служака и любимчик высокого руководства - подкачал...

Глава восьмая

Романов

После успешного окончания средней школы Александр Романов, поразмышляв на досуге, решил немного повременить с поступлением в институт. Мол: - "Женщинами, как известно, становятся в постели, а мужчинами - в армии...". Мудрость такая народная, заслуживающая уважения. Почему же к ней не прислушаться, если, во-первых, "мудрость", а, во-вторых, "народная"?

Мать, будучи женщиной нервной, трепетной и впечатлительной, тут же разнервничалась и ударилась в слёзы. А отец, наоборот, жизненный выбор сына неожиданно одобрил, заявив: