Суровая Проза, Трилогия(CИ)

Сорок лет прошло.

Всё помню.

Каждый шорох - в этих джунглях.

Каждый крик и каждый вздох свой.

И предсмертный хрип друзей.

Что поделать, коль солдату

В этой жизни достаётся,

Позабыв о страхе смерти,

Только честь свою спасать.

От Судьбы и от начальства.

От предательства и страха.

От себя и от безумства.

Только - честь свою - спасать...

После трескучего траурного салюта, произведённого, как и полагается, из винтовок М-16, восемь чёрных мешков с трупами сослуживцев торжественно загрузили на борт "ноль-один".

Ещё через пару-тройку минут вертолёт взлетел в небо и взял курс на средиземноморское побережье.

Печальная церемония была завершена, служивый люд принялся разбредаться - кто куда: одни проследовал на вверенные объекты, другие - в жилые палатки.

- А мы? - спросила Ванда.

- Может, братья и сёстры, в столовую заскочим? - предложил Егор Леонов, находившийся после недавнего происшествия с тремя успешно-застреленными диверсантами на заслуженном "больничном". - Лично у меня, когда нервничаю или, к примеру, сильно волнуюсь, аппетит зверский просыпается.

- Принимается...

Они шагали между идеально-ровными рядами пятнистых палаток, и Лёха ворчливо бормотал под нос:

- А седовласый генерал Смит, оказывается, пиит завзятый. Да, дела-делишки. Кто бы мог подумать. Джунгли, блин горелый, понимаешь, страшная планета. Ну, надо же, придумщик мечтательный...

- Не нравится - придумай лучше, - отстранённо улыбнувшись, посоветовала Ванда. - Ворчун белобрысый.

- Давно уже всё придумано. Года три c половиной тому назад, по аналогичному скорбному поводу.

- Так зачти. Если, конечно, не замучен стеснительностью излишней.

- И зачту, не вопрос. Только, извини, на русском языке. Слушай.... И когда торжественно, печально, под оркестр гроб тот понесли, стало скучно, вдруг, необычайно. Мы ушли.... Мы ушли в тот сумрак тёмно-синий. В те кусты - сплошная бузина. Помянули над чужой могилой, как ты и просил - тебя.... А вон там - седые генералы. Надрываются, весь белый Свет любя. Похрен. Наливайте, братцы, снова. За - тебя.... Ну, как?

- Внушает...

- А можно и мне маленькой скромной виршей отметиться? - помолчав с минуту, поинтересовался Леонов. - Тоже на русском, понятное дело? Спасибо, друзья боевые, за оказанное доверие. Итак.... Вы - психолог? Да, ладно. Вы - клоун из бродячего цирка. В детстве вас видел на арене. Помню.... Что вам надо? Я искренне не лезу в бутылку. Просто оставьте меня в покое.... Как это - поздно? Упал вертолёт, там были люди, которые мне дороги. Да, я печален, и застрелить готов любого, кто станет на моей дороге к моргу, где они лежат - мёртвые - все.... Я клянусь, что буду спокоен. Пистолет отдам без боя, вовсе.... Пропустите, пожалуйста, доктор. Я посмотрю только, как они там - мои Дикие Гуси...

- Аж, до слёз пробрало, - жалостливо шмыгнула носом Ванда. - Шагаем, пииты в погонах. Шагаем...

Они, набрав на пластмассовые подносы всякой съедобной разности, расположились за дальним столиком.

- Эх, помянуть бы ребят по-человечески, - вздохнул Леонов. - В том плане, что выпить - по сто положенных грамм.

- Не вопрос, как вы, господа военные, любите говорить, - извлекая из своей объёмной дамской сумочки маленькую плоскую бутылку, хмыкнула Ванда. - По сто грамм, к моему большому сожалению, не получится. Двести пятьдесят разделить на три, это будет...

- По восемьдесят три, запятая, и три в периоде грамма на брата, - подсказал Петров. - Ну, и на сестру.... А что это за напиток?

- Виски - "Белая лошадь". Сгодится?

- Она ещё спрашивает. Срочно освобождаем бокалы от пошло-приторного апельсинового сока и наполняем их по-настоящему благородным напитком.

Они освободили и наполнили. А после этого, молча, и без тостов, выпили. Потом наспех закусили и помолчали...

- А что это, Леон, ты в последнее время такой задумчивый и слегка заторможенный? - спросил Лёха. - Ходишь, как в воду опущенный. В том глубинном смысле, что словно бы стукнутый пыльным мешком из-за угла. Причём, точно по темечку.... Случилось что?

- Случилось..., - тяжело вздохнул Егор.

Вздохнул, а после этого подробно, ничего не утаивая, рассказал о неожиданных и кровавых событиях, произошедших на днях в узкой песчаной лощине, расположенной недалеко от приснопамятного Чёрного ущелья. О троих насквозь-непонятных деятелях в светло-бежевых тюрбанах, застреливших уважаемого Аль-Кашара, и о связанном Артёме Белове. О своих метких выстрелах и об отрезанной рогатой голове инкуба, найденной в брезентовом рюкзаке с приметной эмблемой. О странной реакции Аль-Салони и о последовавшей затем драке-схватке, закончившейся смертью молодого бербера. О своём осторожно-взвешенном решении (чисто на интуиции), "замести следы" и о встревоженных многознающих генералах, тут же вылетевших (с неожиданными пустынными трофеями), на некую тайную "столичную базу".