Суровая Проза, Трилогия(CИ)

"Икает, морда слюнявая? Ага, есть такое дело", - лениво текли в голове отрывочные мысли. - "А ещё что-то нервно подёргивается под моей левой ляжкой. Нервно, болезненно и жалостливо.... Что это такое? Верблюжья усталая селезёнка, понятное дело.... Воздух стал каким-то избыточно-сухим и колючим. В горле нестерпимо першит.... Где же фляжка с волшебным "пустынным" напитком? Отстегнулась и потерялась? Нет, просто, слава Богу, сбилась на ремне. Сейчас, только пробочку отвинчу.... Божественно, мать его растак. Смесь - один к трём - пальмового сока и кипятка. С несколькими каплями сока апельсинового.... Жарко, жарко, жарко. Хорошо ещё, что мы переоделись в просторные берберские джуббы. Они, безусловно, градусов семь-девять "скрадывают".... Чёрт. Юго-восточный ветер, усиливаясь, размеренно бросает в физиономию пригоршни мелкого горячего песка. Всё бросает, сволочь, и бросает. Гнида упорная и бездушная.... Ничего, на такой паскудный случай у нас шешем имеется. То есть, его свободный конец длинной в сорок-пятьдесят сантиметров. Именно им здесь и закрывают рот и нос от наглого "песчаного" ветра.... Обед? Увы, но отменяется. Маххамад-младший сказал, что обед (вместе с полдником), переносится на ужин. Мол, в Сахаре так издревле заведено. Не нами заведено, не нам и отменять. Оно и правильно. Кушать в такую жару, на солнцепёке? Нет, не хочется. Даже слегка подташнивать начинает - от одной только мысли о еде.... Болтает-то как, мамочка моя. Всё качает и качает. Даже голова начала кружиться. В пояснице противно покалывает. Кобчик, такое впечатление, слегка онемел.... И как наш проводник умудряется в таких невообразимых и гадких условиях выдерживать правильное направление? Чудеса в решете, да и только.... Миражи? Имеются, наверное. Как же иначе? Но нет сил - обращать на них внимание. Никаких. Наплевать и растереть...".

Потом была ночёвка у старого каменного колодца со слегка протухшей водой, которой и умываться-то не хотелось. Кормёжка оголодавших верблюдов. Скромный невкусный ужин. Тяжёлый и прерывистый сон в тесной палатке.

Неверный и беспокойный, надо признать, сон. Ветер всё выл и выл на все лады, обещая страшные кары за грехи совершённые. Да и за будущие. Брезентовый полог палатки, отчаянно хлопая, буквально-таки ходил ходуном. Было нестерпимо душно. Хронически не хватало кислорода. Белов и Маххамад-младший храпели, как два матёрых тигра из диких сиамских джунглей...

Наутро их ждал новый переход через раскалённый песчаный ад, завершившийся очередной ночёвкой у крохотного костерка, в котором вместо дров использовались старые верблюжьи "кизяки".

Утром температура окружающего воздуха опустилась до плюс пяти-шести градусов, из ближайшей извилистой лощины выполз молочно-белый туман, на совесть пропитанный влагой. Было очень холодно, зябко и промозгло.

Третий переход. Третья ночёвка...

Наступило четвёртое "походное" утро.

- Скучные вы нынче какие-то, - искоса поглядывая на "русских головорезов", понимающе усмехнулся Маххамад-младший. - Умаялись немного? Устали? Ну, да, Сахара умеет высасывать из людей жизненные соки. Особенно из изнеженных европейцев.... Ничего, сегодня отдохнём. Где-то часов в пять пополудни мы выйдем к Глубокой пещере. Там встанем - до следующего утра - серьёзным биваком. Покушаем. Выспимся. Помоемся. Постираемся.

- Даже помоемся-постираемся? Не шутишь? - недоверчиво хмыкнув, уточнил Петров. - В пустыне?

- Я похож на шутника? Нет? И на том спасибо. Сами скоро всё увидите, короче говоря...

В семнадцать десять, когда караван путников подошёл к высокой тёмно-серой скале, выступавшей из светло-жёлтых песков метров на восемьдесят-девяносто, бербер, приглашающе взмахнув правой рукой, объявил:

- Прибыли, господа офицеры. Любуйтесь.

- Ничего себе - пещерища! - восхитился Тёмный. - Да сюда и самолёт средней руки запросто закатится. Широченная и высоченная.... Слезаем с верблюдов?

- Зачем? Когда заедем внутрь, тогда и слезем. Вперёд.

- Подожди. Надо же достать из рюкзаков карманные фонарики. Пещера, как-никак.

- Не надо. Следуйте за мной, русские...

Они - длинной цепочкой - въехали в пещеру.

"Действительно, старина Маххамад оказался прав, здесь фонарики и прочие всякие факелы со свечками - ни к чему", - признал Лёха. - "Всё дело в тонких и извилистых прожилках неизвестной горной породы, которыми густо изрезаны стены, пол и свод этого просторного подземного помещения. Вот, они и светятся - приятным жёлто-зелёным светом, образуя призрачный полусумрак.... Светятся - светом? Мол, корявая фраза? А что делать, если это так и есть? То-то же.... А пол пещеры (да и она сама), неуклонно идёт вниз. Всё вниз и вниз.... Ага, подземелье - прямо-таки на глазах - неуклонно расширяется. Похоже, что мы вошли-въехали в какой-то необъятный подземный зал...".

- Поворачиваем направо, - велел хриплый и чуть надтреснутый голос проводника. - Примерно через сто пятьдесят метров останавливаемся, спешиваемся и заводим верблюдов в загон...