Суровая Проза, Трилогия(CИ)

- Гы-гы-гы! - жизнерадостно заржал генерал. - Хорошая шутка. Козырная. Молодец, старший лейтенант. Хвалю.... Только нужен ты нашей милой и славной Родине - как прошлогодняя заскорузлая и вонючая портянка. Ваша главная сегодняшняя служебная обязанность, - назидательно поднял вверх толстый указательный палец, - беспрекословно выполнять приказы высокого и непогрешимого руководства. Мои, то бишь.... Понятно излагаю? Молодцы, сообразительные. Тогда - приказываю. Открыть минибар, встроенный в боковую стенку вон того книжного шкафа (код цифрового замка: 17-07-АБ-63), достать оттуда алкогольные напитки, фужеры и лёгкую закуску.... Горняк, выполнять! А ты, Алекс, садись. В ногах, как известно, правды нет. Но нет её и выше. Так, только срам один.... Гы-гы-гы! Отставить - пошлые шуточки...

Подопригора отправился к минибару (к тайному минибару, о существовании которого - до этого момента - старшие лейтенанты ничего не знали), а Петров опустился на стул и, мельком оглядевшись по сторонам, отметил: - "Что-то в обстановке кабинета неуловимо изменилось. Ну, нет, понимаешь, былой генеральской строгости.... В чём тут дело? Ага, старенькая шестиструнная гитара лежит на журнальном столике. Именно она, выбиваясь из армейского "образа" пышным ярко-жёлтым бантом на чёрном грифе, и вносит в общий облик данного помещения определённую штатскую легкомысленность.... Да и Виталий Палыч, определённо, сегодня какой-то не такой: расслабленный, печальный и слегка смущённый. Старательно прячет, конечно, эту свою нетипичную смущённость за классическим казарменным юмором и напускной бравадой. Но плохо, честно говоря, это у него получается. Да и, похоже, он сегодня уже прикладывался к бутылке...".

Вернулся Горняк, методично расставил на столешнице высокие бокалы и тарелочки-вазочки с нехитрыми закусками. В завершении процедуры водрузил - между бокалами и вазочками-тарелочками - литровую бутылку с шотландским коллекционным виски.

- Разливай по сто пятьдесят, - нервно дёрнув правой полуседой бровью, велел генерал-лейтенант. - Ну, выпьем, орлы "грушные", за.... Не знаю, честное слово, за что. Давайте, просто так жахнем...

Они и жахнули, зажевав благородный напиток жареными орешками кешью и слегка прогорклыми чипсами.

Громов сразу же загрустил, впав в состояние глубокой и устойчивой задумчивости.

- Виталий Палыч, - минуты через три с половиной напомнил о своём существовании Подопригора. - Кха-кха. Тут такое дело...

- А, что? - встрепенулся генерал. - Это вы, ребятки.... Да, дела наши делишки, скорбные насквозь. Всё понимаю, сам через это прошёл. Сам. Прошёл.... Людочка, моя первая жена, погибла. Я тогда тоже старшим лейтенантом был. То есть, служил. Находился в своей первой заграничной командировке, в одной южной и очень беспокойной стране. А она спортсменкой была, гоняла на мотоцикле по кругам гравийным. Мастер спорта СССР. Насмерть разбилась, будучи на четвёртом месяце беременности. Бывает.... Я потом, где-то через полтора года после этого, даже песенку сочинил. Подай-ка, Алекс, гитару.... Спасибо. Это её гитара. Людочкина. До сих пор всюду вожу с собой. Ну, как талисман. Слушайте, бойцы...

Умело взяв несколько аккордов, Громов запел:

Солнышко - встаёт в дали печальной.

Солнышко - пророчит добрый путь.

Мы уходим, как и обещали.

Завтра мы придём - куда-нибудь.

А Тянь-Шань - такие злые горы.

А за ними лишь - Такла-Макан.

Затянулись что-то наши сборы.

Всё святое - за тебя - отдам.

Солнышко - так звал её когда-то.

Солнышко - светлее на Душе.

Что с ней стало? Кладбище, ребята.

Мотоцикл завис на вираже.

Мотоцикл завис, Душа зависла.

Значит, телеграмма не придёт.

Листья - словно чьи-то злые письма.

И герань - на тумбочке - цветёт.

Мы придём всегда и неоткуда.

Всё святое - за тебя - отдам.

Всё Контракт, суровая паскуда.

Впереди - сплошной Такла-Макан.

Солнышко горит - как над оконцем.

И патронов ровно - два рожка.

Миражи. И солнышко смеётся

До конца...

- Интересуетесь, наверное, что было дальше? - аккуратно прислонив гитару к стене, коротко усмехнулся Виталий Палыч.

- Ага, интересуемся, - с трудом сглотнув слюну, подтвердил Петров. - Как и полагается.

- Переживал, конечно. Диким ночным волком выл. Взял трёхмесячный отпуск. Пил запоем. А потом, отвыв и отпьянствовав по полной программе, вновь вернулся в славные Ряды. Служил. Дослужился до генеральских лампасов.... Личная жизнь? Через некоторое время после гибели Людочки встретил другую женщину - очень тихую, спокойную, хозяйственную и домашнюю. Женился. Уже долгие годы живём, что называется, Душа в Душу.... Только, вот, детишек Бог не дал. Знать, так предначертано. Бывает.... Так как, ребятушки? Может, выпишу вам по трёхмесячному отпуску? А, Горняк?

- Извините, товарищ генерал-лейтенант, но мимо. Ухожу.

- Понятно.... Алекс?

- Извините, Палыч. Но не смогу остаться. Никак. В том смысле, что за себя не ручаюсь. В арабском плане. Теперь мне в любом бербере и бедуине смертный враг будет мерещиться. Кровавой и бессмысленной хренью может всё закончиться.... Оно кому-нибудь надо?