Суровое испытание

— Кто, черт возьми, устроил за нами слежку? О, кажется, я знаю. В тот день, когда учитель Кан напился вдрызг, а потом на улице его оглушили и обокрали, я на рассвете отвезла его домой… Точно! Это случилось почти сразу после того, как наш центр принял заявку о событиях в интернате. Выходит, они заранее решили подстелить соломки и подстроили все это.

Со Юджин исподлобья взглянула на Кан Инхо. Ее возмущение было несколько наигранным. Пытаясь перевести стрелки на себя, она надеялась хоть чуть-чуть отвлечь его от ужасных воспоминаний.

Пастор Чхве, скрестив руки на груди, тщательно подбирая слова, задумчиво сказал:

— Совсем не обязательно, может, просто наугад решили прощупать почву. Ведь вы оба — люди молодые, к тому же учились в одном университете. Для подобных типов тандем «мужчина и женщина» всегда подразумевает что-то нечистое. Мне кажется, имеет смысл привлечь их к ответственности за распространение ложной информации. Беда в том… что в прошлом…

Пастор Чхве собирался затронуть дело о самоубийстве Чан Мёнхи, но замялся — ему показалось бестактным говорить об этом, и он умолк на полуслове. Тут заговорил Кан Инхо, сидевший с окаменелым лицом:

— Я… прежде всего… уволюсь из интерната и уеду отсюда. Мне кажется, это самое лучшее в сложившейся ситуации. Всем будет проще — и детям, и вам.

Взгляды пастора Чхве и Со Юджин пересеклись. Немного помолчав, пастор Чхве заговорил:

— Ну что ж, вполне естественная реакция. Я прекрасно понимаю, что вы сейчас чувствуете. Я также прекрасно понимаю, что все услышанное нами в зале суда — наглая ложь: им просто нужен был козел отпущения, вот и возвели явную напраслину. Когда вы встречались с той девушкой, разница в возрасте между вами была каких-то пять лет… Знаю, как вам сейчас тяжело и что хочется все бросить, но на этом рубеже ни в коем случае нельзя отступить и дать слабину. По правде сказать, я пока не представляю, как объяснить все это детям, однако стоит хотя бы попытаться и нужно сражаться до конца!

— Да, мы тоже подключимся и для начала везде где только можно разместим опровержения. Сильно не переживайте! — поддержал пастора сотрудник центра.

Кан Инхо нервно вскинул голову:

— Опровержение?! Что мы будем опровергать? Что тогда мне было двадцать пять и меня мотало из стороны в сторону? И что на тот момент я не работал в школе, а та девушка уже выпустилась, так что мы вполне могли встречаться? Я провел с ней ночь, не зная, что она несовершеннолетняя. А после я, Кан Инхо, дружил еще с двумя девушками, имел с ними сексуальные отношения, потом расстался, и они до сих пор, слава богу, живы, здоровы и о самоубийстве не помышляют… А сейчас я женат, и вовсе не на них, а на другой женщине, и у нас есть дочь по имени Сэми. С Со Юджин мы всего лишь однокашники и в настоящее время просто поддерживаем приятельские отношения, так что волноваться не о чем! Вот так мы и скажем, да? Что раз уж я собирался привлечь к суду негодяев, что более десяти лет подряд издевались над своими питомцами и систематически их насиловали, то мне стоило быть готовым к тому, что мое прошлое со списком любовных похождений вытряхнут на всеобщее обозрение. И напоследок принести свои извинения, что уже после расставания со мной мои подруги из прошлого, которые, по идее, должны были бы жить долго и счастливо, поминая меня добрым словом и не думая о самоубийстве, не сделали этого? Как вам такое опровержение?

Глаза Кан Инхо налились кровью. Пастор Чхве хотел что-то возразить, но не стал.

— Вы меня, конечно, простите. Но как, оказавшись в подобной ситуации, я могу дальше продолжать борьбу? Я всем вам благодарен за поддержку. Но больше я в этом не… Простите меня, — сдавленно проговорил Кан Инхо и вышел из офиса.

Туман плотной пеленой накрыл улицы города. Кан Инхо какое-то время постоял у дверей здания муджинского правозащитного центра. Вглядываясь в непроницаемую мглу, он почувствовал, как перехватило горло, будто его что-то душило. В панике, что сейчас задохнется, он схватился за грудь. Казалось, в эти минуты на его жизнь опустился занавес: его охватила полнейшая безысходность, душа провалилась в глубочайшую бездну отчаяния.

98

Немного погодя сотрудница центра передала Со Юджин записку: «Сообщили, что Ханыль заболела. Она в отделении скорой помощи при Муджинской университетской больнице. Вам нужно срочно туда!»

Погруженная в мысли о том, какую боль переживает в эти минуты Кан Инхо и что со всем этим будет дальше, она не сразу сообразила, что написано в записке. Ну да, у нее есть Ханыль… Заболела. Ханыль заболела!

Показав записку пастору Чхве, Со Юджин поднялась с места. Уже несколько месяцев с дочерью все было хорошо, и, если внезапно ее увезли аж в университетскую больницу, значит, дело серьезно. Девочка родилась с врожденным пороком сердца, и современная медицина пока ничем не могла ей помочь. Признаться честно, каждый день ее жизни можно было назвать чудом.