Суровое испытание

Фото вымазанной в яйцах учительницы с растрепанными волосами произвело сенсацию и шокировало многих. В тот день охрана все-таки силком вломилась в кабинет, снеся дверь с петель, а Юн Чаэ с воплями бросилась в душевую, после обратилась в полицию и как ни в чем не бывало дала показания. А на следующий день ее неожиданно госпитализировали в Муджинскую университетскую больницу с предписаниями пройти месячный курс в стационаре. Консервативные газеты помещали статьи следующего содержания: «Молодая хрупкая девушка подверглась насилию со стороны крепких рослых учеников, в результате на ее теле остались многочисленные синяки и ушибы, веки порваны. Как следствие, ее преследует социофобия, а в будущем грозят серьезные осложнения». В довершение газеты сообщали: «После инцидента воспитанники принесли свои письменные извинения, однако со стороны интерната было заявлено, что расследование будет продолжено вплоть до выявления зачинщиков нападения. Также в целях налаживания расшатавшейся дисциплины и из педагогических соображений руководство интерната никому не собирается делать поблажки и оказывать снисхождение».

Ситуация в интернате «Чаэ» накалилась до предела и совершенно вышла из-под контроля. Родители забрали детей из общежития, а дети отказывались ходить даже в школу. У кого была возможность, перевели своих сыновей и дочерей в другой город. Четверо уволенных преподавателей и родители учеников установили тент перед муджинским отделом образования и устроили забастовку.

«Требуем учредить муниципальную школу для детей-инвалидов!»

«Требуем восстановления в должности незаконно уволенных преподавателей!»

«Мы не вернемся в школу, где вновь приступили к своим обязанностям преподаватели-насильники!»

Отдел образования упорно отказывался вступать с ними в диалог. А воспитанники, несмотря ни на что, каждое утро собирались под тентом. Для тех, кто жил далеко, пастор Чхве Ёхан соорудил времянку во дворе церкви, где ребят устраивали на ночлег и организовывали питание.

В импровизированном палаточном классе висела доска, начались занятия. Первый урок — «Сексуальное просвещение», второй — «Принципы демократии»… И хотя ветер постепенно холодал, под тентом было жарко от прений и дискуссий. Детский смех звучал гораздо чаще, чем в пору их проживания в интернате, и все они делали сообща — даже тарелку лапши делили по-братски. Кан Инхо знакомил детей с творчеством Поля Элюара, Жака Превера и Пэк Сока.

107

Как-то утром передали прогноз погоды: к ночи температура воздуха резко упадет, в горных районах ожидаются первые заморозки. А под вечер приехала жена Кан Инхо. После последнего их разговора два месяца назад она старательно избегала контактов с ним и звонила лишь дважды: однажды ей понадобилась его печать для получения сертификата подлинности, в другой раз она сообщила, что на семьдесят лет отцу вместо традиционного праздника решили подарить путешествие.

От долгой поездки Сэми сморил сон. Кан Инхо, взвалив ее на спину — за время, что они не виделись, дочка заметно потяжелела, — стал подниматься по лестнице в дом. Жена, поколебавшись, медленно последовала за ним.

Когда они зашли в квартиру и сели напротив друг друга, жена тихо сказала:

— Давно не виделись. Ты, похоже, нечасто бываешь дома. В квартире стыло.

Она не ошиблась. Хотя в палатке никто не ночевал, по ночам нужно было присматривать за ней, и это в основном легло на плечи Кан Инхо, так как он не был обременен семьей.

— Я виноват перед тобой…

Он схватился за сигареты, однако, оглянувшись на спящую Сэми, снова убрал их во внутренний карман.

— Правда? — недоверчиво спросила жена.

Немного подумав, он заговорил:

— Да, перед тобой и перед Сэми… Тебе пришлось нелегко из-за этих дурацких слухов.

Жена хранила молчание. Они напоминали супругов, что давно развелись. Наконец жена заговорила:

— У меня есть дальний родственник. Троюродный брат, что ли. Не важно. Это родня с маминой стороны, поэтому с детства мы были довольно дружны. Сразу после армии он уехал в Америку и, похоже, немало преуспел. Недавно, впервые за десять лет, он приехал в Корею, и мы встретились. Он собирается открыть завод сумок в Китае, а для этого требуется образовать юридическое лицо в Корее. — Жена снова подняла на него глаза. И продолжила негромко, но с уверенностью, как человек, много размышлявший о чем-то: — В общем, нужен корейский управляющий. И чтобы был опыт работы в Китае… Так вот брат попросил с тобой встретиться. Через четыре дня он возвращается в Америку, а до этого нужно определиться. Времени в обрез, поэтому я и приехала.

Вместо ответа Кан Инхо опустил глаза.

108