Суровое наказание

Вскоре мы оставили жилой квартал позади и быстро свернули на темные, редко использующиеся улицы, где аморальность и упадок были не столько стилем, сколько образом жизни. Темная Сторона имеет свое собственное захолустье, и оно противнее, чем большинство. Неоновые вывески отсутствовали, поскольку это была не та область, где вы хотели афишировать свое присутствие. Люди должны были сами искать вас. Это были клубы и бары того типа, о которых вы слышали из уст в уста, где все было позволено, потому что всем было наплевать. Входите на свой страх и риск, не лезьте не в свое дело, и считайте, что вам повезло, если вы вышли даже в конце игры.

Автомобиль, наконец, притормозил перед рядом сомнительных притонов, которые были всего в шаге от подпольных магазинов. Глухие двери и закрашенные окна, ничем не рекламирующие себя, кроме собственной дурной славы. Успение Рози, Розовый Пеликан, Бросок Костей. Посыльный неуклюже вышел из машины, направился в клуб, а затем опомнился. Он поспешил обратно, чтобы открыть заднюю дверь для Элеоноры. Для меня он этого не сделал. Элеонора преследовал мимо него в клуб, даже не соизволив оглядеться. Посыльный поспешил добраться до двери клуба перед ней, предоставив мне самому выйти из машины и закрыть за собой дверь. Жлоб изобразил реальное представление из своего тайного стука, и дверь распахнулась, чтобы показать гориллу в огромном смокинге. Это была настоящая горная горилла, доминантный самец, с длинным розовым шрамом на лбу, показывающем, куда подсоединены мозговые имплантаты. Она фамильярно кивнула посыльному, внимательно изучила нас с Элеонорой, и громко фыркнула в наш адрес, прежде чем резко повернулась, чтобы провести нас в клуб. Дверь захлопнулась за нами без постороннего касания, но это, вероятно, было стандартом в подобной этой области.

Помещение перед нами было тихим и мрачным, закрытым. Стулья были поставлены на столы, а рулетка была накрыта тканью. Бар был закрыт за тяжелой металлической решеткой. Пол был из неотделанной древесины, и никаких опилок. Помещение воняло потом, дымом и отчаянием. Это было не то место, где люди играли в свое удовольствие. Это было местом для алкашей и наркоманов, для которых каждая карта, каждый бросок костей или вращение колеса были вопросом жизни и смерти.

Вокруг не было сотрудников. Даже уборщика. Владелец, должно быть, отослал всех домой. По-видимому, Герберт Либби не хотел свидетелей того, что может случиться, когда дочь Гриффина прибыла присоединиться к своему заблудшему мужу. Горилла повела нас в дальнюю часть помещения, и вниз по крутым ступенькам. Неуклюжий посыльный шел позади. Мы спустились в убогий каменный подвал, представляющий собой ярко освещенное пространство с голыми стенами, грудами ящиков и сложенных коробок, и кучкой мужчин, стоящих вокруг одного мужчины, привязанного к стулу. Каменный пол вокруг стула был забрызган кровью. Мужчиной на стуле был, конечно же, Марсель, или то, что от него осталось.

Он медленно поднял голову посмотреть на меня и Элеонору. Возможно, он был рад нас видеть, но было трудно сказать по месиву, в которое они превратили его лицо. Его глаза опухли, нос был сломан и изогнут набок, а губы потрескались и кровоточили. Они отрезали ему левое ухо. Кровь пропитала его левое плечо и весь низ переда его рубашки. Дыхание Марселя было медленным и тяжелым, чередующиеся слабыми стонами от боли и полухрапящими шумами из сломанного носа. Элеонора издала слабый, потрясенный звук и двинулась вперед, но я схватил ее за руку и удержал на месте. Нет смысла давать этим отморозкам то, чего они хотели добиться в начале игры.

Один из головорезов, стоящих в полукруге позади стула, вышел вперед, и было легко идентифицировать его как босса, Герберта Либби. Он был крупным и массивным, обильно покрытый мускулами, с квадратным, зверским лицом и бритым черепом, скрывающим тот факт, что он лысел. На нем был дорогой костюм, который выглядел так, словно он только что его накинул, и его большие руки были усеяны золотыми и серебряными перстнями. У него был вид человека, которому нравилось удовлетворять свои желания, предпочтительно за чей-нибудь счет. На его руках была кровь, и манжеты были пропитаны красным. Он слегка улыбнулся Элеоноре, но это прохладная улыбка не коснулась его глаз. Он проигнорировал меня, чтобы впиться взглядом в жлоба в костюме посыльного.

– Чарли, я сказал тебе привезти Элеонору Гриффин. Что Джон Тейлор здесь делает? Разве я просил тебя привезти Джона Тейлора?

Посыльный поежился несчастливо под пристальным взглядом босса.

– Ну, нет, мистер Либби, но...

– Тогда что он здесь делает, Чарли?

– Я не знаю, мистер Либби! Он вроде как... сам себя пригласил.