Суровые времена

На моем плоту, кроме меня и Рыжего, были одни лишь нюень бао, терпеливо дождавшиеся своей очереди. Ребята, работавшие в башне при свете крохотной светильни, тоже проявляли завидное терпение.

– Осторожней, – предупредил Клетус, когда я ступил на плот и начал принимать детей. – Я тебе, командир, подобрал ненадежней; только вес распределяйте равномерно, не то перевернетесь. Госпожа…

Он помог Сари. Она приняла его любезность с ослепительной улыбкой.

– Спасибо, Клет. До завтра.

– Ага. Вы там мясца раздобудьте. И девочек.

– Поглядим.

– Встань на колени. Так центр тяжести будет внизу, и эта штука остойчивее станет.

Я оглядел плот. Мы были готовы к отплытию. На борту находились шестеро мужчин нюень бао. Эти будут грести, и пятеро из них погонят плот назад. Кроме них да еще одного старикана лет пятидесяти, мы с Рыжим были единственными взрослыми мужиками на борту. С нами плыли пятнадцать или шестнадцать ребятишек и семь-восемь женщин. Плот был переполнен, однако нюень бао – тяжесть невеликая. Я было вызвался помогать грести, но нюень бао тут же разучились понимать по-таглиански.

– Хотят – пусть надрываются, – сказал Рыжий. – Чего дрыгаться…

– Верно. Только – тихо. Мы вроде как незаметно уплыть хотим.

Нюень бао оказались гребцами умелыми. Что, учитывая их происхождение, не удивительно.

Они работали тихо, как пушинки падают. Однако плот быстро устремился вперед. Плоты, ушедшие раньше с таглианскими гребцами, не только производили уйму шума, но и двигались медленно. Один из наших гребцов еле слышно шепнул что-то, и плот свернул вправо, обгоняя идущие впереди.

Выбраться из города украдкой явно не получалось. Плескали весла; ворчали, гремели, кашляли люди, а порой и плоты сталкивались. Но подобный шум доносился с озера каждую ночь, да и дождик его малость приглушал. Мы, конечно же, двинулись напрямик, прочь от города. Свет в нашей башне-пристани служил нам маяком.

Наверное, мои гребцы не очень внимательно следили за ним. Мы уклонились от общего курса и потеряли остальных из виду. Кто-то зашипел.

Весла застыли в воздухе. Даже детский лепет стих – матери прикрыли рты детей ладонями, а самым маленьким дали грудь.

Я ничего не слышал.

Мы ждали.

Сари слегка коснулась моего предплечья, подбадривая меня.

Затем послышался плеск. Кто-то плыл впереди по курсу, причем гребли довольно шумно… Но этот плот шел нам навстречу!

Рановато…

Плеск сделался громче.

Встречный плот подошел так близко, что нас, казалось, неизбежно должны были заметить, несмотря на дождь и темноту.

На встречном плоту кто-то негромко заговорил – просто сказал несколько слов, причем с явной злобой. На языке Джии-Зле… Я в свое время выучил, может, слов двадцать, и среди произнесенных только что знакомых не оказалось.

Но перевода не требовалось. Я узнал голос.

Говорящим был Могаба.

Днем мы не видели, чтобы он покидал город. А с северного и западного барбикенов просматривалась большая часть озера.

Значит, его не было по крайней мере с прошлой ночи. Что, в свою очередь, объясняло, отчего он никак не отвечал на захват барбикенов. Что же он мог делать там, среди холмов?

Плот с нарами скрылся в темноте. Мы продолжали плаванье. Я оставался в задумчивости, пока плот не ткнулся в берег и меня не швырнуло вперед.

Тогда мы с Сари взяли То Тана, вещи и ступили на сушу. Ребенок спал на руках тетки, точно в лучшей царской постели.

Через несколько мгновений я обнаружил, что спутники мои, хотя и ни слова не понимают по-таглиански, ждут, что я буду возглавлять их и далее. Несомненно, то было решение дядюшки Доя, и действовать оно должно было лишь до его прибытия.

– Рыжий, командуй обустройством лагеря. По пути мы вернулись на общий курс и высадились там же, где и все прочие. Те, как и мы, наслаждались чудесным избавлением от ужасов Дежагора.

Но житье под открытым небом, в дождь, да еще посреди ночи, благостному настроению не способствовало.

– Шевелись, люди! Нельзя просто так здесь торчать! Начинайте ставить шатры.

Мы взяли с собой шатры нюень бао, которыми те пользовались во время паломничества. В шатры эти были завернуты и одеяла, чтоб остались сухими.

– Кто-нибудь соберите хвороста и разводите костры!

В такую погоду это, пожалуй, проще скомандовать, чем выполнить…

– Буббадо! Бери людей, сооружайте ограду. А ты… Джоро? Так тебя звать, сержант? – То был один из таглианцев. – Организуй патрули. Давай-давай! Как знать, нет ли здесь кого желающего нашей смерти?

Ну в такой холод и мокреть, да если еще устал, как пес, и смерти не очень-то забоишься…

Сам я был вымотан до предела, но заставлял себя подавать людям пример. Сари помогала мне, не отставая ни на шаг. Пока я орал и командовал, мы по очереди приглядывали за малышом. Я имел вид того самого крупного исторического громилы, Хромбака Грозного, что командовал своими ордами, держа на руках вонючего младенца.

То Тан – пацаненок хороший, но и ему пеленки менять надо…