Susan Sontag. Женщина, которая изменила культуру XX века

«Пэтти Смит выступала в Новом Орлеане. Энни сняла склад. Она хотела создать стену огня. Она читала, что для этого в кино поджигают веревочную сеть, смоченную в керосине. Ей делают такую веревку, она ставит перед ней Пэтти, веревку поджигают. Но, судя по всему, в Голливуде используют веревочную сеть гораздо более плотного и частого плетения, поэтому загорается дикий костер, и Пэтти Смит страшным образом обжигает спину. Ужасно жарко, все потеют, а Энни орет: «Отлично! Идеально!»[1231]

На одной из фотографий Энни изображен ее друг актер Джон Белуши. Белуши стоит у дороги. Фото сделано в глубоких синие-зеленых тонах лиможского фарфора, но фигура актера сгорбленная, выражение распухшего лица – грустное. На заднем плане мелькают огни проезжающих машин. Спустя несколько месяцев Белуши умирает от передозировки.

Он умирает от передозировки спидболлом – смеси героина и кокаина. К моменту его смерти Энни использовала спидболл уже несколько лет. Они даже вместе употребляли. Два раза она чуть не умерла. Оба раза дилеры отвозили ее и оставляли у входа в больницу. Оба раза ее жизнь спасал один и тот же врач. После второго раза он сказал: «Если они тебя третий раз привезут, я тебя спасать не буду»[1232].

ЭННИ ЖИЛА В ЧУДЕСНОЙ КВАРТИРЕ В ЗДАНИИ ДАКОТА У ЦЕНТРАЛЬНОГО ПАРКА. В ЭТОЙ КВАРТИРЕ ОНА ФОТОГРАФИРОВАЛА ДЖОНА ЛЕННОНА И ЙОКО ОНО ВСЕГО ЗА НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ ДО УБИЙСТВА МУЗЫКАНТА.

Однажды Малларкей в этой квартире увидела «длинный кровяной подтек на стене». Она некоторое время сидела на полу, собираясь перед тем, как войти в другую комнату, в которой боялась увидеть мертвое тело Энни. Но та была еще жива, и Малларкей позвонила ее отцу. Она не стала сообщать, что у Энни проблема с наркотиками, а сказала: «Энни простудилась. Я боюсь, что это воспаление легких, но она не хочет идти к врачу. Вы не могли бы приехать? Это очень важно».

Энни положили в клинику. Она прошла 28-дневный курс реабилитации и тут же записалась еще на один курс продолжительностью 28 дней.

Энни нужно было быть здоровой, чтобы начать новую работу. Vanity Fair закрылся в 1936 году, но издатели не похоронили журнал, Condé Nast стал больше вкладываться в Vogue. Потом издатель Си Ньюхаус решил возродить Vanity Fair, сделать литературно-политический журнал с упором на хорошее фото, моду и новости высшего света.

Беа стала арт-директором журнала и взяла в команду Энни. Но в 1979-м у Беа нашли редкую форму рака. Начали лечение, метастазы росли. В сентябре 1981-го, через месяц после операции, Беа приступила к работе в Vanity Fair. Первый номер панировали выпустить в марте 1983-го, Беа подготовила макет и сетку журнала, вернулась в Рио и умерла в кровати своей матери 08.04.1982. Ее смерть стала большим ударом для Энни, которая посвятила Беа свою книгу «Фотографии», выпущенную в 1983 году.

Уход и смерть Беа стали большим ударом для Vanity Fair, который шел ни шатко ни валко под руководством двух первых редакторов Ричарда Локе и Лео Лермана. Без Беа дизайн стал аляповатым, а подача материала плохо организованной и сбивчивой. «Слишком много времени потратили на создание новых дизайнов, которых было несколько», – вспоминал приятель Энни Ллойд Зифф. Концепт журнала критиковали за то, что он получался слишком высокопарный для ЦА. «Что-то типа если бы The New York Review of Books стал популярным журналом»[1233], – говорил Майкл Шнаерсен. На обложке 8-го номера в октябре 1983-го было лицо Зонтаг.

Как раз в это время из Лондона выписали нового редактора – Тину Браун. Браун не было еще 30 лет, она создала свою репутацию тем, что спасла умирающий Tatler, и теперь ей дали новое задание – реанимировать Vanity Fair. «Ее преимуществом было то, что она привнесла флер британского высшего класса, – говорил Сид Холт, который ушел из Rolling Stone в Vanity Fair. – Недостатком было то же самое»[1234].