Susan Sontag. Женщина, которая изменила культуру XX века

«Спустя несколько дней я оказался в студии Энни и увидел ее за работой. Точно так же, как и Сьюзен, она была очень требовательной, ворчливой и полностью контролировала рабочий процесс. Она руководила большим количеством людей, но при этом в обществе Сьюзен вела себя, как ребенок»[1294].

«Ты – молодец, но можешь быть и лучше» – так сказала Сьюзен Энни при первой встрече. Энни ее «услышала»: «Я хотела стать лучше, снимать фотографии, которые имеют значение»[1295]. Точно так же как и у Сьюзен, ее успех объяснялся тем, что она превратила свою неуверенность в перфекционизм. Обе женщины вели себя как тираны по отношению к другим людям, но даже в еще большей степени были тиранами по отношению к себе. Их успех во многом был обусловлен тем, что они нашли в своей жизни правильных учителей, которые помогали им развиваться. Когда Энни переросла секс, наркотики и рок-энд-ролл Rolling Stone и пришла в Vanity Fair, то дала себе зарок, что «избавится от репутации фотографа, который заставляет людей раздеваться»[1296]. После встречи с Сьюзен Энни надеялась, что сможет сделать следующий шаг и при помощи великого критика будет в состоянии снимать фото, которые окажутся не в журналах, а на стенах музеев.

Она хотела, чтобы Сьюзен помогла ей снимать фотографии, «которые имеют значение». И Сьюзен ей помогла, как помогла и многим другим, с которыми познакомилась в те годы. Многие считали ее гуру, профессором, настаивающим на том, чтобы человек больше читал, старшей сестрой, вытаскивающей на иностранные фильмы, гурманом, который в ресторане посоветует экзотическое блюдо. Сьюзен искренне любила культуру и с радостью делилась информацией, она была искренней, но не всегда была в состоянии провести границу в отношениях между учителем и учеником, хозяином и рабом.

Сразу после их встречи Энни показала, что готова взять на себя роль ведомой. Она призналась Сьюзен в том, что та – самая умная женщина, которую она знает, и она преклоняется перед ее знаниями и интеллектом[1297]. В свое время Сьюзен хотела, чтобы Милдред прочитала книги Генри Джеймса, и предложила Энни целый список литературы. «Она хотела, чтобы Энни прочитала огромное количество книг, – говорил Вирга. – Она занималась ее образованием». Вскоре Сьюзен стала недовольна скоростью, с которой Энни осваивала «программу». Зонтаг часто и при людях говорила о том, что Энни совершенно не знает и не понимает творчество Бальзака. Хотя Сьюзен преклонялась перед интеллектом не получивших образование Ирэн и Пола Тека, она не могла простить Энни пробелы в образовании.

Зонтаг пыталась создать своего идеального партнера, о котором мечтала с детства, и вела себя по отношению к Энни так, как вела себя по отношению к своей младшей сестре: «Она считала, что я использую весь свой потенциал, и четко говорила об этом», – вспоминала Джуди. То же самое Зонтаг говорила и Энни. Несмотря на то что их друзья были в ужасе от того, как Сьюзен обращается с Энни, последняя совершенно не возражала. «Я должна стать более серьезным человеком, и точка»[1298], – говорила она.

Сьюзен считала, что помогает людям, в том числе в области чувств. Силверблатт однажды спросил Сьюзен, почему она не расстается с человеком, которого постоянно ругает. Сьюзен ответила: «Ты должен понять. Энни спала с Миком Джаггером. Она переспала практически со всеми мужчинами, которых фотографировала, когда работала в Rolling Stone». Она поинтересовалась у Силверблатта, знаком ли тот с термином «перепих-приятели», о котором она узнала от Энни. Он удивился, что она раньше никогда не слышала этого расхожего выражения.

«Мне пришлось научить Энни тому, что такое чувства. Мы – не «перепих-приятели», это мы с ней уже проходили и закончили, но я не могу быть с человеком, у которого такие приятели есть». Сьюзен считала, что должна научить Энни тому, что, по ее мнению, настоящие человеческие чувства»[1299].

Джамайка Кинкейд говорила о том, что Сьюзен хотела быть хорошей матерью так, как хотят стать великой актрисой. Сама Сьюзен признавалась в том, что у нее нет таланта любви, Вассерман подозревал, что «одной из маленьких войн, которые мы с ней постоянно вели», была война между двумя представлениями о том, что такое любовь. Сьюзен считала, что существует любовь, в которую она верила интеллектуально, и была другая любовь, в которую она верила эмоционально: