Сущник

Прежде практикум представлялся обычным экзаменом, который хотелось пройти без лишних хлопот. И ключевика для прокачки Марик выбрал самого «проходного» – одного из конструкторов, который в ХХI веке занимался первыми гэстами. Его изобретение, направившее историю человечества в новое русло, было технологически предопределено, так что на Архимеда он не тянул. Обычный технарь с калькулятором в голове, непримечательная личность, требующая минимум времени на прокачку. Но разве этим удивишь самовлюблённых, надутых реконсов? Вот Ритка – умница, пошла по высшему уровню, нашла в матрице какую-то залепуху – кто кому из художников Северного Возрождения приходится учителем. Неделю с этим носилась: «Я нашла, нашла!» Сколько баллов начисляют за исправление ошибки в Магистрали? Вроде бы нисколько, а сразу дают звание магистра.

Ритина оживлённость перед началом практикума наводила тоску. «Ты чего такой смурной ходишь?» – спрашивала она. Юноша молчал. Неужели сама не понимает? Последние дни они вместе. После формального экзамена на зрелость их ждёт холодильник. И встречаться в реале будут по расписанию, раз в год на Пасху. Вечность в стазисе. А она бегает, смеётся, не замечая, как утекает время – их время!

Когда Марик назначил Рите свидание на острове, та ответила через кибера: «Извини, по колодцам долго прыгать. Давай встретимся у озера». Как ни старался юноша умерить свой шаг, к озеру он явился намного раньше. Скинул туфли, растянулся на берегу, закинув руки за голову. Прямо над ним рождались облака: только что синий купол был совершенно чистым, и вдруг чуть замутился – проявилось облачко, похожее на кусочек ваты. За ним появилось второе облачко, третье. Потом они свились в один белый барашек, который медленно побрёл по своду купола. Спустя время всё повторилось сначала. Барашки были одинаковые, точные копии друг друга. «Генератор неопределённости отключён, – безразлично отметил Марик, входя в транс. – Наверное, отец сейчас расчёты делает, и Кузя отдал ему подчистую все внутренние вычислительные ресурсы ковчега. Уже не первый раз. Почему отец задействовал нашего Кузю, а не работает с эос-компьютером? Что-то от своих коллег скрывает?»

– Загораешь?

Марик повернул голову. Рита стягивала с себя мокрую футболку. Под майкой в сине-белую полоску вздымались груди – упругие, с выпирающими твёрдыми сосками.

– Сейчас отдышусь… Решила пробежаться… А то сижу, сижу, экзамен этот…

– Красивая у тебя майка.

– Дурак.

– Почему дурак?

– Между прочим, её мне твой отец подарил, на день рождения, в десять лет.

– А ты из неё так и не выросла, – съязвил Марик, почувствовав странную ревность к отцу.

– Точно дурак! Она же неразмерная, из симбиотического волокна. Сергей Николаевич сказал, что моряки не снимают тельняшек до самой смерти.

– Ну, да. «В тельняшке и умирать не тяжко». Этой поговоркой он дразнит мумми. А тебя, помню, охламоном обзывал, поэтому тельняшку и подарил. Ты же хулиганкой была.

– А знаешь, где тельняшки изобрели? В Нидерландах!

– О-о! – привставший, было, Марк снова опрокинулся на траву, закатил глаза: – Ритуля, ты специально эту майку надела, чтобы снова меня агитировать?

– А чем тебе Нидерланды не подходят? Ты же всегда Брейгелем восхищался. У нас каждый год гениальные картины появляются, всякие там войны, бунты, инквизиция, ереси, святые и разбойники, полно приключений! Шестнадцатый век! А гэсты чем тебя приворожили? Скукотища одна.

– Это моя специализация.

– Понимаю, история технологий. Но смотри, что я там нашла. Кузя, справку…

Кибер откликнулся не сразу. Бесстрастным голосом он произнёс: «Начало машинной цивилизации, сменившей цивилизацию конной тяги, которая длилась более шести тысяч лет, хронологически можно отнести к первой половине шестнадцатого века. Именно тогда, с завершением периода Ренессанса, произошёл переход к капиталистическим отношениям, давшим толчок научно-технической революции. Центром этих событий были Нидерланды, где находилась экономическая столица Европы – Антверпен. В середине шестнадцатого века в его порту одновременно стояли на рейде до 2500 кораблей со всех концов света. Тогда же в Антверпене открылась первая международная торговая Биржа, заложившая основы…»

– Хватит, – прервала Рита. – Видишь? Сейчас семитысячный год, и получается, что Нидерланды того времени находятся посерёдке нашей истории. Шесть тысяч лет ездили на конях, затем там изобрели механику, и после этого прошло почти шесть тысяч лет до нашего времени.

– Да, пуп истории, – хмыкнул Марик.

– Я и говорю! Эпохальное время! А мы с тобой ещё приключений добавим – будем связь в матрице держать, оставлять друг другу разные знаки. Один я уже придумала. Кое-что нарисую и отправлю на выставку, которая будет в антверпенской бирже в день её открытия. Это 1531-й год. Ты туда придёшь, среди разных картин увидишь мой рисунок и сразу догадаешься, что это я. А дальше, по этой картине, найти меня будет просто.

– А ты что нарисуешь?

– Ну, Марчик, это же секрет! Тебе будет загадка, вот и отгадывай. И для меня придумай свой знак, чтобы я отгадывала.