Сущность

– Ты опять говоришь как западный человек. – Гуру опустил веки и задумался. – Индус никогда не предложил бы корректировать указания Учителей. В каком виде дошли бы до нас Учения, если бы каждое столетие появлялись такие корректоры, как ты. Хвала небесам, это никому не приходило в голову. Миллионы людей получили просветление таким путем. столько душ освободились от цепей кармы благодаря древним знаниям. Указания Учителей должны выполняться в точности, и никакая самодеятельность тут не уместна. Я всегда был против интерпретации Учения и продолжаю настаивать на этом.

– Самодеятельность в познании – это знак доверия свыше, – сказал Ананд. – Учение не может застывать на месте. Вселенная вообще находится в движении. Не тебе мне об этом напоминать.

Впервые Ананду было так трудно говорить. Они не понимали друг друга. "Может быть, Запад действительно сильно изменил меня?" – подумал он. Может быть, лучше не искать сына, оставить нетронутым его решение, не вносить в его душу смятение, не выбивать опору из-под ног, а просто уехать, вернуться в Столицу, где ждут неотложные дела? "Кто знает… Господи, помоги мне принять правильное решение".

Он выпрямил затекшие ноги и помассировал их, восстанавливая кровообращение. Выходить из прохладных сумерек комнаты наружу совсем не хотелось, но все равно нужно было встать и идти, потому что утром он должен был улетать, чтобы успеть на заседание Совета. Главный советник поднялся с циновки. Гуру не открыл глаз и, кажется, был полностью погружен в себя. Ананд потоптался, кашлянул и, не дождавшись реакции, пошел к выходу. Прежде чем переступить порог, обернулся и сказал:

– Я слышал о человеке, давшем обет молчания. Как-то он гулял в горах и увидел ребенка, играющего на краю пропасти. Человек не рискнул нарушить обет и позвать на помощь, и ребенок погиб.

– Что ты хочешь этим сказать? – Гуру приподнял веки, глаза сверкнули яркими белками. – Это была карма ребенка, он должен был закончить жизненный путь именно так. А тот человек святой и в следующей жизни родится на небесах

– Я бы не хотел оказаться на небесах, населенных такими святыми. До свидания, уважаемый.

Он вышел на жаркое солнце с тяжелым сердцем, окинул взглядом столпившихся в нетерпении у входа учеников и подумал: "Не знаю, не знаю… может быть, я и ошибаюсь".

Басанти ждала его в том же месте, где он ее оставил, лишь немного сдвинулась в сторону вслед за лениво ползущей тенью одинокого раскидистого дерева. Она смотрела на текущий мимо поток паломников и была неподвижна как статуя. Спускаясь по выдолбленным в скале ступеням, он представлял, как подойдет сейчас к жене, матери своего сына и скажет: я не сумел ничего сделать. Нет, наверное, он скажет по-другому. Он скажет: не волнуйся, этот Гуру заморочил Кумару голову, но мы его найдем и увезем домой. Нет, лучше так: все нормально, Гуру никакой не святой, а просто знаток духовных книг, значит, нам легко будет переубедить Кумара.

Преодолев последнюю ступеньку, он шагнул на хрусткую каменную крошку. Басанти услышала его шаги, обернулась и перестала быть статуей, ожила. Ананд старался идти медленно, укорачивая шаг, но разделявшее их расстояние неумолимо сокращалось. Он подошел совсем близко, заглянул в ее глаза и произнес:

– Прости меня за все…

Эпизод 20

– Куда ты идешь? Муж мой, остановись! Мы уже поднялись достаточно высоко и не успеем спуститься до ночи! Ананд, прошу тебя, вернись!

Басанти остановилась, наклонилась, оперлась руками о колени, чтобы унять сердцебиение. Переведя дух, подняла голову и закричала:

– Я больше не могу! Давай вернемся, мы не найдем сегодня Кумара, не найдем!

Ананд продолжал упорно двигаться вверх. Они поднимались уже много часов, склон становился все круче, а темнеющее небо все холоднее. Еще немного – и все вокруг погрузится в ночь и невозможно будет различить дорогу. Хотя дороги, как таковой, здесь не было, узкая тропинка, усеянная мелкими и крупными камнями, петляла среди валунов и иногда с одной стороны опасно обрывалась в бездну. Сердце трепыхалось из последних сил, он понимал, что нужно остановиться, но не мог этого сделать добровольно. Когда нога в очередной раз сорвалась с неустойчивого камня, он даже не пытался удержать равновесие, упал и позволил протащить себя далеко вниз по с таким трудом преодоленному пространству. Обнаружив, что не может подняться, он расслабился, с облегчением перевернулся на спину и стал смотреть на разгорающийся закат. Алые, палевые и желтые краски заливали половину небосвода, запад полыхал огнем, неумолимо поглощая оранжевое Солнце.