Сущность Альфы (СИ)

- Ну, и дурак, - Инудзука тоже фыркнул, пытаясь подавить смешок. – Я же меченый, рядом со мной мой Истинный, так что этот альфа разве что слюнями подавится относительно моей скромной персоны, - шатен, чувствуя, что любимый взбудоражен, что его биополе до сих пор грозно вьется, что напряженность не уходит из его тела, попытался все перевести в шутку, но, похоже, Хидана эта мимолетная стычка задела больше, нежели он думал, потому что в ответ мужчина посмотрел на него так, будто перед ним был несмышленый ребёнок

- Знаешь, мелкий, некоторых ни метка, ни наличие альфы, ни факт истинности не останавливают, - слегка обижено проворчал Хагоромо, задетый тем, что его опасения и предостережения не были восприняты всерьез. – Мы, альфы, таких коллекционерами называем – тех, кто добивается омегу только ради, так сказать, спортивного интереса

- Вот так-так, - присвистнул Киба, с легкой ухмылкой посматривая на своего Истинного, - кто бы мог подумать, что капитаны Корпуса умеют ревновать

- Пф, - фыркнул Хидан, моментально закрывшись, а после, чуть повернув в сторону, направился к ближайшей скамьи, одной из многих, которые окружали большой, несколькоярусный фонтан по периметру

Инудзука в удивлении приподнял брови, но ничего не сказал, раздумывая. Да, альфа и раньше его ревновал, точнее, показывал свои собственнические замашки, но подобное он ощущал впервые – альфа боялся, боялся его потерять. Сам омега не видел никакой подоплеки в этом страхе, потому что он любил Хидана, именно Хидана и именно таким, какой он есть, с его легкой грубостью, не слишком учтивыми манерами, наглостью и командирскими замашками, и узы Пары тут были ни при чем – он полюбил человека, а не стал его только потому, что так решили боги, разделяя единую сущность на альфью и омежью части, так что причина теперешнего беспокойства мужчины ему была не совсем понятна. Неужели альфа сомневается в нем? Сомневается после того, что они вместе прошли и что преодолели? Неужели он думает, что его омега, его Истинный, способен на предательство и измены? Грубо, конечно, звучит, но Киба все-таки задался этими вопросами, потому что понимал, что своего альфу за все эти полгода он так досконально и не изучил.

Белых пятен в биографии Хагоромо было очень много, и альфа не спешил заполнять их историями из жизни, особенно теми, которые касались его службы в Корпусе, а он и не спрашивал. Конечно, хотелось знать о своем возлюбленном все, но Киба понимал, что в жизни других, особенно корпусников, есть факты, которые либо нельзя разглашать, либо нет желания их разглашать, поэтому и старался не затрагивать темы прошлого. Ему хватило и одного раза, того, когда Хидан рассказывал о мальчишке из гарема, который застрелился из его пистолета, а пепельноволосый был корпусником пятнадцать лет, десять из которых провел вместе со своей командой на заданиях во всех уголках мира, так что омега не знал и знать не хотел, сколько же объектов пришлось ликвидировать 17 отряду II Азиатского Корпуса. Вдобавок ко всему Хагоромо был капитаном, отдавал приказы, нес ответственность, от него зависели жизни его подчиненных, исход операции, и, как бы ему ни хотелось разделить с возлюбленным его бремя, Инудзука понимал, что ещё не время. Хидан сам расскажет о том, о чем посчитает нужным, и тогда, когда посчитает нужным, поэтому пока что ему оставалось только ждать и поддерживать своего альфу.

Хидан присел на скамью, и Киба уже было хотел устроиться с ним рядом, вытянув ноги и откинувшись на спинку, но альфа сделал все по-своему: притянул его за руку, усадил себе на колени и поцеловал в губы, не глубоко и не страстно, просто поцеловал, но даже этого хватило шатену, чтобы смущенно покраснеть и потупить взгляд.

- О?! – наиграно удивился Хагоромо, приподнимая голову любимого за подбородок. – Ты покраснел, как самая настоящая омега!

- Потому что я и есть омега, - буркнул Киба, явно не разделяя радости своего альфы. Нет, он понимал, для чего пепельноволосый это сделал – чтобы продемонстрировать всем, кому принадлежит омега, чтобы усмирить свои собственнические инстинкты и чтобы скрасить тот неловкий момент с альфой, но все равно, по его мнению, это был перебор. В принципе, они не делали ничего, что противоречило бы нормам морали или же Кодексу Нравственности, но ему все равно было неуютно – демонстрировать свои чувства было для него ново, непривычно, слегка опасливо, пусть он и не думал больше о том, что не имеет права смотреть людям в глаза из-за своей ущербности.

- Ты так пахнешь, мелкий, - непривычным тоном проворковал альфа, принюхиваясь к шее своей Пары. – Непривычно сладко