Сущность христианства

Христианское небо есть христианская истина. Что исключено на небе, исключено также и истинным христианством. На небе христианин свободен от того, отчего он хотел бы быть свободным на земле, свободен от половых побуждений, свободен от материи и природы вообще.

«В воскресении ни женятся, ни выходят замуж: но пребывают, как Ангелы Божии на небесах». Матф. 22. 30. «Пища для чрева и чрево для пищи; но Бог уничтожит и то и другое». 1. Коринф. 6, 13. «Но то скажу вам, братия, что плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления», (там же, 15. 50). «Они не будут уже алкать, ни жаждать и не будет палить их солнце и никакой зной». Откров. Иоан. 7, 16. «И ночи не будет хам, и не будут иметь нужды ни в светильнике, ни в свете солнечном». (Там же, 22, 5). Есть, пить, бодрствовать, спать, отдыхать, работать и вообще подчиняться естественным необходимостям — великое несчастье и огорчение для благочестивого человека, который желал бы быть совершенным и свободным от всех грехов. О. если б совсем не было этих необходимостей, а были бы только духовные наслаждения, которые, увы! мы так редко испытываем». Фома Кемп. Правда, христианское бессмертие в отличие от языческого есть не бессмертие духа, а плоти, т. е. всего человека. «Для языческих философов значение чего-то бессмертного и непреходящего имели наука и разум. Но мы, просветленные откровением Божиим, знаем, что не только дух, но и очищенные аффекты, и не только душа, но и тело достигнут в свое время бессмертия». Бэкон Верул. Цельз упрекал поэтому христиан в desiderium corporis (в пристрастии к телу). Но это бессмертное тело, как уже сказано, является не материальным, а насквозь духовным, воображаемым телом — телом, которое есть прямое отрицание действительного, естественного тела. Поэтому в этой вере речь идет не столько о признании или преображении природы и материи, как таковой, сколько о реальности души, об удовлетворении, безграничного, фантастического, супранатуралистического стремления к блаженству, границы которому ставит действительное, объективное тело.

Что такое собственно ангелы, которым уподобятся небесные души, на это Библия дает также мало определенных ответов, как и на другие не менее важные вопросы; она именует их духами, и означает существами, стоящими выше человека (hominibus superiores). Позднейшие христиане говорили об этом предмете более определенно, но различно. Одни давали им тело, другие отрицали его — впрочем различие только кажущееся, так как и тела ангелов суть тела фантастические. Что же касается воскресшего тела, то о нем они имели не только различные, но даже противоположные представления — противоречие, лежащее в природе вопроса и неизбежно вытекающее из основного противоречия религиозного сознания, которое, как сказано, признает, что по существу это будет то же самое индивидуальное тело, какое было у нас до воскресения, и в то же самое время иное, — иное и тем не менее то же самое. Что тело будет совершенно то же, вплоть до волос, видно из того, что «ни единый волос не погибнет, ибо Господь говорит; ни единый волос не упадет с головы вашей». Августин и Петр Ломб. Оно будет то же в том смысле, что все его обременяющее и противоречащее отчужденному от природы духу будет устранено. Чрезмерный рост ногтей и волос принадлежит к излишествам и недостаткам природы; ибо, если бы человек не согрешил, то его ногти и волосы росл бы только до определенной величины, как у львов и птиц». Какая это категоричная, наивная, чистосердечная, уверенная и гармоничная вера! У воскресшего тела, как у того же самого и в то же время иного, нового тела, опять есть волосы и ногти — иначе оно было бы уродливым, лишенным существенного украшения телом, следовательно, воскресение не есть полное восстановление — и хотя остаются те же самые ногти и волосы, но вместе с тем они теперь преображены сообразно существу нового тела. Там у них отсутствует стремление к произрастанию, и они не переступают границ пристойности. Поэтому там не надо будет стричь волос и ногтей — равно не будет у нас и обременительных потребностей прочих частей тела, ибо уже само по себе, небесное тело есть абстрактное, обрезанное тело. Почему же верующие богословы нового времени не входят уже в такие подробности, как прежние теологи? Почему? потому что их вера есть только общая, неопределенная, т. е. только представляемая, воображаемая вера, потому что они стараются заглушить, скрыть от разума выводы, т, е. неизбежные определения своей веры, из страха перед своим разумом, уже давно разошедшимся с верой, из страха утратить свою слабоумную веру, если станут рассматривать ее при свете разума и остановятся на подробностях.

Что отрицает вера на земле, она утверждает на небе; что теряет она здесь, она приобретает там сторицею. Здесь дело идет об отрицании тела, а там об его утверждении. Здесь всего важнее отделение души от тела, а т а м — воссоединение тела с душою.