Сущность зла

— Патологоанатом заявил, что убийца нанес ему раны, но не прикончил сразу. Возможно, Курт первым отреагировал, и убийца не хотел, чтобы остальные сбежали. Есть и другой вариант: он хотел наказать Курта за его храбрость. Сделать его беспомощным: пусть смотрит, что будет дальше. Изранил его, потом убил Эви, преследовал Маркуса, вернулся…

— Преследовал?

— Маркусу удалось бежать. Но недалеко.

Я уставился на фотографии, разложенные на столе.

Показал раны на теле Курта:

— Его пытали?

— Судмедэксперт уверял, что, когда убийца вернулся, Курт уже был мертв. Эти удары нанесены после смерти. Убийца вымещал злобу, уродуя труп.

— Похоже, будто именно Курт был намеченной жертвой? — предположил я.

Макс кивнул, слегка улыбнувшись.

— Я тоже так подумал, Сэлинджер. Потом решил, что намеченной жертвой была Эви. Потом — что Маркус. Адская карусель.

Он умолк, пристально глядя на меня.

— Фотографии Эви — они такие…

Я кивнул:

— Давай выкладывай.

— Эви.

Кажется, я завопил. Выбежал во двор, зарылся лицом в снег. Выблевал все, что съел за обедом. Потом опять вопил, это я четко помню.

Макс поднял меня, снова завел в дом Крюнов. Усадил у огня. Хлестнул по щекам, раз, другой. Я перевел дыхание.

— Прости меня, Макс.

— Это по-человечески.

Я показал на фотографии:

— Это — нет.

— Я имел в виду твою реакцию.

Я закурил сигарету.

— Почему он отрубил ей голову?

— Из всех вопросов, Сэлинджер, этот — самый бессмысленный. Ответа нет.

— Ответ должен быть.

Макс сел.

— Предположим, ты нашел убийцу. Предположим, он перед тобой и ты можешь его самого спросить: почему? Как думаешь, что он тебе ответит?

— Я не психиатр. Я не знаю.

— А если и он ответит так же? «Я не знаю». Если никакой причины нет? Или причина глупая до смешного? Если убийца ответит тебе: я это сделал потому, что не люблю дождь. Или потому, что так мне велела собака. Или потому, что мне было скучно. Как бы ты реагировал?

Я понимал, что он хочет сказать, но не был согласен.

— Найти мотив — значит найти преступника.

— Может быть. Но без каких-либо улик? Бесполезно ломать себе голову над мотивом. Так я думал тогда. Найти виновного, и мотив обнаружится сам собой. Лучше сосредоточиться на подозреваемых.

— Кого ты подозревал?

— Всех. Без исключения.

Он открыл створку картотечного шкафа. Вынул очередную папку. На обложке было написано: «М. Крюн».

— Это, — пояснил он, — дело подозреваемого Макса Крюна. — Он развернул на столе карту. — Смотри. Я все разметил. Наш маршрут. Возможный маршрут Курта, даже три разных маршрута, какие Курт мог выбрать. Вероятные пути бегства.

— А эти цифры?

— Расчет времени. Красным записано возможное время передвижений Курта, Эви и Маркуса. Черным — более точное время похода нашей спасательной экспедиции. А это — фотокопия протокола о дорожно-транспортном происшествии. Как видишь, здесь не только моя подпись. Вторая — начальника пожарной команды.

— Авария, которая случилась перед днем рождения?

— Грузовик опрокинулся неподалеку от выезда из Зибенхоха. — Макс показал дорогу, выходящую из деревни, километрах в двух от супермаркета «Деспар», по направлению к Альдино. — Он вез гербициды. Битых три часа мы потратили, чтобы его поднять и очистить шоссе: если бы груз растекся по округе, мало бы не показалось. Я торопился, не хотел опоздать на праздник Верены, но мы все прибрали очень тщательно. Сделали фотографию на поляроиде, для страховой компании. Вот она.

Снимок изображал перевернутый грузовик, цифры на номерном знаке превосходно читались.

— Девятнадцать двадцать. Дату и время на обороте поставил не я, а командир пожарных. Мы разъехались около восьми. Через несколько минут я был в казарме, заполнял разные формуляры. Около двадцати одного — домой, переоделся и побежал на день рождения Верены. В двадцать два тридцать мы резали торт. Видишь?

Групповое фото. Веселые лица, позади — часы, показывающие двадцать два тридцать.

— Кто-нибудь видел тебя, пока ты был в казарме?

— Никто. Подтвержденное алиби: в двадцать часов и в двадцать два тридцать.

— Разрыв в два с половиной часа. К какому времени отнесли смерть Курта и остальных?

— Согласно коронеру, они умерли между двадцатью и двадцатью двумя часами. Теперь гляди.

Макс снова обратил мое внимание на карту Блеттербаха. Взял линейку, стал отмерять расстояния.

— По прямой линии от Зибенхоха до места убийства километров десять. Если не учитывать бездорожье, пересеченный рельеф, ливень и грязевые потоки, хороший ходок доберется до места, где мы нашли трупы, за два — два с половиной часа. Сколько времени нужно, чтобы убить? В докладе об этом не говорится, никто этого не знает. Но мы знаем, что Курт пытался защищаться и что Маркус бежал. Скажем, минут пятнадцать? Двадцать? Потом два с лишним часа на обратный путь. Сколько всего?

— Около пяти часов. И это без учета самозарождающейся грозы и всего остального. Подследственный Макс Крюн оправдан.

Макс кивнул.

— Это безумие, — добавил я, содрогаясь.

— Безумие?

— То, что ты сам себя подверг такому суду.

— Вот от чего я пытаюсь спасти тебя, Сэлинджер.