Суть дела

— Все не то. Дело не в тебе, Вэл. Дело в нем... Большинство парней сволочи. Что геи, что натуралы. Хэнк — бриллиант в куче мусора, — говорит Джейсон полным радости голосом, как всегда при упоминании о своем друге. Таким же был и ее голос всего несколько дней назад. — Но Ник... Ничего особенного.

— Он удивительно вел себя с Чарли, — не сдается Вэлери, и в голове у нее мелькают стоп-кадры. — У них установилось взаимопонимание. Связь. Это нельзя подделать.

— То, что он великолепный хирург, привязавшийся к лучшему в мире ребенку, еще не делает его подходящим для тебя. Но я могу понять, почему ты путаешь эти две вещи. Любой на твоем месте перепутал бы. Но этого его поступок выглядит еще хуже. Он как бы... воспользовался своим положением.

Вэлери вздыхает в знак согласия, хотя не может полностью поверить, что Ник столь ловкий и отвратительный манипулятор. Было бы легче, если бы ей удалось в это поверить. Тогда и с братом стало бы проще согласиться, согласиться, что отвергнута из-за недостатков Ника, а не своих собственных.

— На следующей неделе у Чарли назначен к нему визит. А на февраль запланирована еще одна операция, — говорит Вэлери, вспоминая, сколько раз уже смотрела в календарь, прикидывая, что скажет Нику, когда войдет в его кабинет. — Следует ли нам найти другого врача?

— Ведь он лучший, правильно? — спрашивает Джейсон.

— Да, — быстро отвечает она, и сердце ее разрывается, но верность, как ни странно, по-прежнему не исчезает. Вэлери вспоминает, как в течение еще многих месяцев после разрыва с Лайоном она продолжала превозносить его талант, у нее сохранилась одна из его картин — маленькое абстрактное полотно в бирюзовых и кремовых тонах, висящее в коридоре между ее комнатой и спальней Чарли. Удивительно, но Чарли им не интересовался, никогда как будто бы не замечал его. — Ник — лучший, — подтверждает она.

— Тогда пусть остается врачом Чарли, — позволяет Джейсон.

— Хорошо, — соглашается Вэлери, не представляя, что скажет сыну, как объяснит, почему Ник больше не навещает их, почему не стоит звонить ему из школы и вообще откуда бы то ни было. Почему они видятся с ним только в больнице или в его кабинете.

— Насколько виноватой мне следует себя чувствовать? — спрашивает она с мыслью о Чарли, о его словах в машине, что он хотел бы видеть Ника своим отцом.

— По поводу чего? По отношению к Тессе? — уточняет Джейсон.

Она замирает в кресле.

— Я говорила о Чарли. А не о жене Ника... И не скажешь ли ты мне, откуда тебе известно ее имя?

— Разве ты... не называла мне... ее имени? — запинается Джейсон.

— Нет, — абсолютно уверена Вэлери, — не называла.

— Должна была.

— Джейсон. Я знаю, что не называла. Я никогда не произносила ее имени вслух. Откуда ты знаешь, как ее зовут? — требует она.

— Ладно. Ладно... Ты уж приготовься... Оказывается, Хэнк — ее инструктор по теннису.

— Ты шутишь, — говорит Вэлери, утыкаясь лбом в свободную руку.

— Нет.

— Значит, Хэнк знает? О нас с Ником?

— Нет. Клянусь, я ему не говорил.

Она не совсем верит Джейсону, зная, что ее брат — открытая книга, даже когда не влюблен, но в данный момент ей, в сущности, наплевать, и она, онемев, слушает следующие объяснения брата.

— Она уже какое-то время берет у него уроки... Хэнк знал, что ее муж какой-то очень опытный хирург, но ничего не сопоставлял, пока на прошлой неделе она не упомянула об одном из пациентов ее мужа — ребенке, получившем ожог лица на дне рождения.

Сердце Вэлери бешено колотится.

— Что она сказала о Чарли?

— Ничего. Просто сказала, что Ник много работает... Хэнк спросил, что он за хирург, и она ответила, приведя Чарли как пример... Уродливый крохотный мир, а?

— Да. Но не так уж он плох, — отвечает она одной из любимых поговорок их отца.

— Совершенно верно, — снова улыбается Джейсон.

Она вздыхает, переваривая новые сведения о Тессе, рисуя себе праздную женщину, проводящую время в загородных клубах. Напичканную ботоксом гибкую блондинку, балующую себя дневными теннисными матчами, покупками у Неймана Маркуса, ленчами с шампанским в ресторанах, где столы накрыты белыми льняными скатертями.

— Значит, она играет в теннис? Как это хорошо для нее, — произносит Вэлери.

— Тебе тоже следует заняться теннисом. — Джейсон явно стремится сменить тему. — Хэнк сказал, что будет учить тебя бесплатно.

— Нет, спасибо.

— Почему нет?

— Мне же нужно работать, не так ли? Я не замужем за пластическим хирургом. Я лишь сплю с ним, когда его жены нет в городе.

Прочистив горло, Джейсон с укоризной произносит ее имя, мол, выше голову, сестренка.

— Что? — откликается Вэлери.

— Не позволяй этому событию озлобить тебя.

— Слишком поздно.

— Счастье — лучшая месть, знаешь ли. Просто будь счастлива. Это твой выбор.

— Быть счастливой, да? Как жена Ника? — резко отвечает Вэлери. — Хэнк не сказал тебе, насколько она счастлива?

Помедлив, Джейсон говорит:

— Вообще-то он сказал, что она очень милая. В облаках не витает.

— Отлично. Фантастика. — Чувство вины и угрызения совести, одолевавшие ее в субботу утром, сменяются сильной, удушающей ревностью. — Она еще и эффектная, наверное?