Суть дела

Я поворачиваюсь к Кэролайн и вопросительно смотрю на нее, а та улыбается мне в ответ невинной, скромной улыбкой.

— Они так хорошо себя вели. И съели все до последней фасолинки. Я просто подумала, что можно их немножко поощрить, — объясняет она, разыгрывая роль доброго полицейского, отчего я разъяряюсь еще больше.

— Ну ладно... Но в следующий раз давайте придерживаться «Диснея» или «Никелодеона», — говорю я, широко улыбаясь и понимая, что применяю двойной стандарт. Когда я разговариваю по телефону, то позволяю им смотреть любые передачи, лишь бы это давало мне немного покоя. И все же я не для того обеспечиваю возможность Кэролайн шляться по ночным клубам, чтобы она играла мою роль.

— Хорошо. Конечно, — отзывается Кэролайн, а я вспоминаю тот день, когда мы беседовали с ней, или, точнее, я с ней беседовала, а Ник с отсутствующим видом сидел в углу, изображая участие в процессе.

После он показал мне два больших пальца, назвал ее «достаточно милой и умной», и обвинил меня в излишней придирчивости, в то время как я указала на сигналы опасности, а именно: «Ролекс», босоножки от Джимми Чу и огромную сумку-мешок от Витон, — вместе с ее заявлением, что вообще-то домашняя работа не ее «призвание».

Но я вынуждена была признать, что она прекрасно ладила с детьми, особенно с Руби, которая с ходу ее заобожала — во всяком случае, ее длинные волосы и пурпурную пилку для ногтей. Кроме того, Кэролайн оказалась лучше трех последних нянь, с которыми мы беседовали; одна плохо говорила по-английски, другая была вегетарианкой, отказавшейся даже прикасаться к мясу, а третья — идеальной Мэри Поппинс с явно фальшивыми рекомендациями. И в настоящее время Кэролайн — мой единственный путь к свободе, ну или к свободе на десять часов в неделю. Поэтому я как можно спокойнее окликаю ее по имени.

— Угу? — отзывается она, щелкая во рту жевательной резинкой, а я уже составляю план своей речи, с которой обращусь к Нику, начинающейся словами: «Я тебе говорила».

— До вашего ухода мне нужно подняться наверх и кое-что сделать. Пожалуйста, почитайте им.

— Конечно, — бойко соглашается Кэролайн.

— И оденьте Руби потеплее.

— Конечно, — повторяет она. — Без проблем.

— Большое спасибо, — преувеличенно терпеливо говорю я. Затем холодно целую детей (отвечает мне только Фрэнк) и удаляюсь в свой кабинет, а на самом деле — это небольшая ниша в нашей спальне. Она входит в число многих других интерьеров, которые мне хотелось бы переделать в нашем доме, особняке в тюдоровском стиле, построенном в 1912 году, очаровательном, но страдающим недостатком функционального пространства.

В течение получаса я отвечаю на несколько писем по электронной почте, заказываю детские подарки, которые давным-давно нужно было заказать, и загружаю несколько сот фотографий. Затем что-то побуждает меня открыть один старый документ, план курса лекций для моих студентов, который назывался «Игры и спорт в викторианском романе». Это было всего два года назад, но кажется, что давным-давно, и внезапно приходит ностальгия по дискуссиям, которые я вела: лекции по шахматам и сексуальной политике в «Незнакомке из Уайлдфелл-холла», светские игры в «Ярмарке тщеславия» и виды спорта на открытом воздухе и благородные танцы в «Мэре Кэстербриджа»[14].

Затем, услышав громкий визг Руби — вопль ликования, а не боли, — я с головой погружаюсь в чувство сожаления, испытываю острый приступ тоски по своей прежней жизни. Оазис спокойствия в моем кабинете на кампусе, дневное время, когда я встречалась со студентами, интеллектуальная стимуляция и, честно говоря, спасение от моего обычного мира. Меня охватывает ощущение потери, и я приказываю себе успокоиться. Просто у меня плохой день. Я всего лишь расстроена из-за стычки с Ником вчера вечером, неприятного разговора с Эйприл, хаоса внизу. А так в жизни и бывает: разлад в одной из сфер перекидывается и на другие.

Я беру телефон, чтобы позвонить Кейт: мне нужно, чтобы она меня подбодрила, — но Кейт хочет как раз того, что есть у меня, — во всяком случае, ей это кажется, а я вовсе не хочу слышать, как здорово складывается моя жизнь. У меня нет настроения разговаривать даже с Рэйчел, которая всегда умеет найти верные слова, потому, возможно, что, несмотря на все ее сетования, в душе ей нравится быть матерью-домохозяйкой. Я даже подумываю, не позвонить ли Нику, просто чтобы разрядить атмосферу, но знаю: он будет недоступен для разговора. И кроме того, я так и слышу его лаконичное предложение по решению проблемы: «вернись на работу», «найди новых подруг» или «уволь Кэролайн».

Будто это так легко и просто, думаю я. Разве хоть что— то в жизни бывает легко и просто?

ВЭЛЕРИ: глава четырнадцатая

Ник заходит проведать Чарли каждый час, вплоть до последнего в этот день посещения, когда он появляется в джинсах и сером свитере-водолазке, с черной сумкой и в наброшенном на плечо шерстяном пальто — несомненно, по пути домой.

— Как тут у вас у всех дела? — негромко спрашивает он, переводя взгляд со спящего Чарли на Джейсона и только потом на Вэлери.