Суть островá

Медленно, очень по-черепашьи устаканивалась обстановка в стране, особенно у нас, в столице. На северных курортах, ребята рассказывали, кто в отпуск ездил, что даже иностранцы уже появились, и отдыхающие, и артисты, а у нас в Бабилоне — все какой-то полутраур… Но — помаленечку, потихонечку… Концерт по телевизору, по первому общенациональному каналу! С чего бы так? Просто совпало с днем рождения господина Президента Мастертона. Но если национальному каналу можно, то почему бы не популярному кабаре? Можно. А если ему можно выступления возобновить, то почему бы и не подкрепить их рекламой? Можно и рекламой. Кому можно? Да всем можно, особенно, если есть поддержка и понимание со стороны официальных структур… Но понимание и поддержка данных структур — она штука малораспространенная и оттого вдвойне, втройне ценная. Хорошо, например, если вы связаны дружбой или родством с господином Цугаварой, столичным мэром, сохранившим свой пост, вопреки прогнозам скептиков, или с господином Лодди, недавно назначенным председателем комитета государственных инвестиционных программ… А если не связаны? Что же, пропадать теперь, под натиском бессовестных конкурентов? Не надо пропадать, надо наладить связи и взаимодействие, не худшее, чем у тех, кто имел предпочтительные стартовые позиции… Мне Шонна многое рассказывала, у них в женских редакциях по сарафанному радио такое, бывает, инфо совершенно свободно проходит, что три международных резидентуры шпионскими способами замучаются добывать, исполняя волю заокеанских хозяев… И у нас по работе многое доводится видеть и слышать… И даже папаша иногда рассказывает что-нибудь прикольное… Относительно прикольное, для посторонних, а не для участников.

По их бизнесу это убийство прокатилось асфальтовым катком с рифленым валиком: на фондовый рынок обрушилось цунами такой высоты, что у всех ноги промокли до самых подмышек. Многие утонули. Каждую неделю — как минимум раз — правительство заседает да решения принимает, призванные защитить отечественный фондовый рынок от несправедливостей мирового фондового… Крупняков, так-сяк, поспасали в бюджетном порядке, а мелочь — тони как хочешь, живи как можешь…

— Слышь, пап, может тебе деньгами помочь? У меня есть немного свободных?

Как захохочет папаша в ответ, клубы дыма из него, словно он маленький одноголовый огнедышащий дракон… Отсмеялся и сразу погрустнел.

— Нет, сын, очень тебе благодарен, но — нет. Мы с Яблонски тут покумекали, собрались с силами… Короче, решили из бизнеса не выходить, а просто спуститься вниз на несколько ступенек и учиться скромности.

— Если на несколько ступенек — то это не страшно.

— Или на несколько пролетов, что тоже, в конечном итоге, не катастрофа вселенская. Видишь, я даже мотор не продал, просто поставил временно на прикол, чтобы зря бензин не жечь. А у тебя что, Рики? — Отец занес было руку и убрал… Не знаю уж, что он собирался сделать — за плечи обнять, или по голове погладить… да только давно ушло то время, когда это воспринималось нормальным и естественным…

— А что у меня? Нормально. Представляешь, я уже в деньгах на докризисный уровень вышел, потому как начальство меня уважает. Но цены-то подросли! И у Шонны пока с гонорарами затор, потому что «глянец», журналы эти женские, все никак не соответствуют серьезности нынешнего момента, не отлепить, понимаешь, столице остатков траура. Но по большому счету, все это пустяки. Молине звонил. У них, у Макса, тоже чуть было весь бизнес в выхлопную трубу не улетел, но сгруппировался Макс и вырулил. Все, говорят, более менее теперь…

Про матушку отец не спросил традиционно, а я не ответил. У матери кроме пенсии были и есть всякие разные накопления, оставшиеся ей от продажи наследственной недвижимости, но она очень бережно ими распоряжается, так что и у нее благополучие.

А вот у отца и у Яблонски в глазах не весело, как бы они там не бодрились на людях. И как мне быть? Лучший путь — не замечать. Я же предложил денег — отказался. Но отказался тепло и необидно, так что если вдруг… мало ли… сам обратится, я так это понял. Если его устраивает — меня тем более. С другой стороны, отец сейчас живет в здоровенной квартире, в хорошем районе, видимо у них с Яблонски действительно хорошо дела шли. Квартира — не то что прежняя, хотя и не сказать чтобы ухоженная. Но — денег стоит, даже в наше суровое время: продаст эту — въедет в другую, поскромнее. А что у него с пенсией? Не так уж много лет ему до пенсионного возраста осталось, совершенно я не в курсе — положена она ему, не положена?