Суть вещи

Лиза достает из рюкзака маленькие ножницы и медленно-медленно выкручивает из стены болтики. Придется идти к Кузнецовым и проситься с проживанием. Евгения Николаевна как-то предлагала. И львенка здесь оставлять Лиза не собирается. Еще пара оборотов, и львенок отправляется в левый карман знакомиться с морковкой – только крючок наружу торчит. Лизе кажется, ему там будет удобно.

Наконец звук телевизора становится громче, и можно пройти в комнату.

Лиза надеется, что ей удастся умыться и лечь в постель до того, как бабушка ее обнаружит. Бабушка бережет Лизин сон, она не станет тревожить Лизу ночью. А утром Лиза уйдет будто бы на работу, а бабушке оставит письмо с объяснениями. Главное, чтобы Евгения Николаевна пустила пожить. Наверное, Лиза сможет готовить. И за продуктами ходить, чтобы не приходилось платить за доставку.

Плохо, что Лиза была такой неловкой сегодня. Снеговика разбила. Но как же было красиво. Лиза выстраивает в памяти комнату, прослеживает взглядом падающую фигурку: вот она коснулась пола, вот подпрыгнула – и медленно разлетелась на тысячи искр. Еще секунда, и Лиза идет по усеянному битым стеклом полу, уже не боясь порезаться, оглаживая каждый из граненых осколков, – и от ее прикосновения они загораются радужными огнями, начинают сиять, как лампочки, вмонтированные в пол, диван, кресло, паркетную доску…

Это стекло больше не причинит ей вреда. Никому больше не причинит вреда. А осколки лежат так, будто кто-то специально выложил их в узор, создал красивую, ясную структуру. Подправить тут и еще вот здесь – и получится…

Что же получается?

Если что-то очень нравится Лизе, она запоминает это легко, будто оно само запрыгивает ей в голову.

Чуть сосредоточившись, она отгибает шкурку комнаты, которая тут же становится призрачной, полупрозрачной, и обнажает коричневато-зеленую мякоть – суть структуры.

На месте комнаты проступает карта города с горящими тут и там огоньками осколков – вот Краснова, а здесь – Луначарского. Тень коридора вьется по карте рекой. Лиза узнает проложенный ею маршрут. А огоньки – это адреса. Нет, не адреса – люди. Точнее, то, что от них после всего осталось.

Вдруг Лиза слышит телефонный звонок.

Бабушка снимает трубку, что-то неразборчиво говорит в нее и идет к двери.

Лиза сжимается от страха – сейчас бабушка увидит, что львенка нет, и догадается обо всем. Но, кажется, бабушка спешит, потому что она даже не зажигает в прихожей свет, только берет ключи и выходит на лестницу. К соседке, что ли?

Лиза понимает, что сейчас самое время зайти на кухню – вдруг там остались еще маленькие бутылки с водой, а если нет, нужно наполнить из Лизиного графина старую. Пить хочется все сильнее. И, может, найдется банан или яблоко – что-нибудь, что бабушка не успела отравить.

Стараясь идти как можно тише – в чем смысл, ведь бабушки нет дома? – Лиза крадется на кухню. Свет погашен, телевизор выключен – значит ли это, что бабушка ушла надолго? Лизины глаза успели привыкнуть к темноте, да и темнота относительная – сквозь кухонный тюль льется теплый желтый свет фонаря, на плите мерцает тарелка с ядовитыми сырниками. Лиза сглатывает – и пугается, настолько громким вышел звук. Абажур смотрит на нее, будто прощается, но Лизе не до него. Она открывает шкаф, где хранит воду, – там осталась последняя бутылка. Лиза наполняет из графина свою, пустую, выпивает ее до половины, наполняет снова и заодно забирает новую – пригодится.

Она лезет в небольшой шкафчик за дверью. Там бабушка обычно хранит картошку и яблоки. В том углу кухни гораздо темнее, а в шкафчике совсем черно, и Лиза шарит в контейнере вслепую, пытаясь нащупать яблоко, но пальцы вдруг смыкаются на чем-то более гладком и прохладном, чем яблоко. На чем-то неживом.

На чем-то, чего не должно – не может быть! – там, где Лизина бабушка хранит яблоки.

Лиза вскрикивает, забыв об осторожности.

Лиза осторожно выуживает свою находку – и смотрит на собственную руку, как на чужую.

Лиза не верит глазам.

Лиза идет к окну, отдергивает тюль, чтобы впустить в кухню больше фонарного света.

Теперь-то ей точно не показалось, тут и думать не о чем, потому что эту вещь Лиза не спутает ни с чем. Она такая одна. Лиза привычно нащупывает на маленьком постаменте почти незаметный глазу дефект – отбитый край.

Она хотела бы отбросить балеринку, но осколки снеговика на секунду с пронзительной яркостью вспыхивают в голове, и она аккуратно ставит балеринку на подоконник, а сама делает шаг и еще один шаг от нее, потому что внезапно видит, как Владимир Сергеевич крушит все в квартире, бьет попавшуюся под руку Ясю, отшвыривает Катюшу.

Но этого же не может быть, просто не может.

Митя прав.

Это какая-то галлюцинация.

Вещи либо врут, либо открыто и явно издеваются над Лизой.

Она слышит, как открывается дверь.

Лизе уже все равно, найдет ли ее бабушка. Даже хочется, чтобы заметила, чтобы дала лекарство. Лиза не хочет в больницу.

Но надо спросить, видит ли бабушка балеринку? Узнаёт ли она ее? Видела ли она ее раньше?

Сделать это Лиза не успевает.