Суть времени. Том 1

Когда-то я ставил в театре спектакль по рассказам Шукшина. Там одна из героинь говорила про своего соседа: «Там у него болит, тут болит… А денежки-то на книжечку…»

Так вот, сначала раскрывают, что у египетского общества «там болит, тут болит». А потом «денежки» переводятся на нужную «книжечку». Египетское общество начинает платить гораздо больше за то, чтобы счета находились в нужной точке. Его заставляют брать «фуфло» по той цене, которую ему указывают, и при этом вести себя мирно.

Как сочетаются в этой модели потоки финансов и потоки смыслов?

Одни преследуют гигантские финансовые интересы.

Другие преследуют интересы переустройства всего мира.

Конечно, переустройство всего мира намного важнее. Но в мире правит сочетание финансовых интересов и интересов миропроектных. И игнорировать наличие финансовых интересов было бы, по меньшей мере, наивно.

Итак, мы обсудили ряд простых вопросов:

— вот эти вот «денежки на книжечку»;

— информацию наших друзей из Египта;

— то, каким образом парализуются силы в авторитарных модернах и как именно после этого начинается процесс управляемых революций, который устанавливает нужный формат в нужных частях мира.

В 70-е годы XX столетия говорилось, что у иранцев замечательный проамериканский режим («Такой замечательный шах Ирана!»). А потом к власти пришли антиамериканские силы Хомейни. Но кто «делал» Хомейни? Где жил Хомейни? Кто давал Хомейни трибуну? Кто воспитывал сторонников Хомейни в духе определенных технологий? Кто парализовал всех иранских военных?

Я часто встречаюсь на международных конференциях с израильским генералом, который в свое время прибыл в Иран, чтобы развертывать инфраструктуру под военный переворот: военные должны были остановить хомейнизм и помочь шаху Ирана. Вслед за ним в Иран приехал высокостатусный американец, но не тот, которого все ждали и который говорил, что иранские военные должны давить негодяев-хомейнистов, а другой. И этот другой сказал, что надо дать работать силам революции и демократии. То есть приехал не представитель республиканцев, а представитель демократов. После чего военные собрались в один день и сбежали.

У израильского генерала, о котором я рассказываю, была идея собирать в разных частях мира и привозить в свою страну всех упомянутых в Библии животных, которые когда-то жили в «стране обетованной». Он и в Иране успел приобрести таких животных. Так вот, он вместе с этими животными трясся на машинах и не понимал, убьют его или не убьют. Он человек абсолютно конкретный, десантник. Доктор наук, но человек простой. Он выдумать это не может.

Да это уже и написано: и Жискар д`Эстеном, и Мишелем Понятовским, который по поручению Жискар д`Эстена ездил в Иран, и самим шахом, и массой других людей, — что американцы сдали шаха так же, как они сейчас сдали Мубарака. И это всегда делается под некий проект.

Тогда был другой проект. Иран радикализовался в 1978 году. Афганистан должен был взорваться исламизмом в 1979 году. А Зия-уль-Хак исламизировал Пакистан. Представьте себе, что пламя этих огромных радикально-исламских очагов было бы одновременно запущено по всему южному подбрюшью СССР, а Советский Союз не разорвал эту огненную цепь? И вспомните, что всего через год с небольшим начала активно действовать польская «Солидарность»! Было ли бы тогда лучше или хуже? Думайте сами.

Процесс очень большой, и он набирает обороты. Но надо все-таки поговорить о том, какое это значение имеет для России. И здесь мы переходим к вещам, может быть, еще более сложным, но абсолютно необходимым.

Если нынешний Модерн (уже не мировое движение, а обособившаяся, окуклившаяся и потому приобретшая совершенно другие качества его часть) является проектом № 1 (Большой Дальний Восток),

если Постмодерн является проектом № 2 (Большой Запад),

если Контрмодерн является проектом № 3 (Большой Юг),

то что может сделать Россия, если она не вписывается в эти три проекта?

Выдвинуть четвертый!

Нам надо поговорить сначала в России, а потом в мире о том, что если не будет четвертого проекта, опирающегося на историческую почву, то миру кранты, нам — в первую очередь. Вопрос в том, возможен ли в мире четвертый проект? Чем он является? И почему русские могут предложить что-то свое в рамках четвертого проекта? Выдумать что-то могут все, но ведь если всмотреться в советское наследство:

а) как в факты,

б) как в смыслы,

в) как в нечто, не понятое до конца,

г) как в нечто недостроенное, –

если соединить эти а), б), в) и г) в единство, то выяснится, что внутри этого комплекса содержится некое ядро. И это ядро свидетельствует, что во время советской власти русские — и все народы, объединившиеся вокруг России, — осуществляли не сталинскую модернизацию, а альтернативный проект развития. В котором были, может быть, избытки классической модернизации, но было и нечто, что к ней явным образом не сводилось. Что же это, прежде всего?