Сутры Махаяны

– Ох, эта бедняжка шесть или семь дней тому назад принесла детенышей. Если она сейчас же не найдет пищу, то съест свое потомство или подохнет с голоду.

– Какая пища подошла бы для этой бедняжки? – спросил Махасаттва.

– Говорят, что тигры, медведи и львы питаются свежим мясом и теплой кровью, – ответил Махапранада.

Махадева сказал:

– Тело этой бедняжки изнемогло от голода и жажды… Жизнь едва теплится в ней. Она совсем ослабела и неспособна искать пищу и питье. Кто решился бы пожертвовать собой ради спасения ее жизни?

– Эх, трудно пожертвовать своей жизнью, – заметил Махапранада.

Махасаттва уточнил:

– Это совершить трудно для таких, как мы, малоразумных и привязанных к жизни и телу. Но нетрудно для благородных людей, посвятивших свою жизнь другим, усердствующих для их блага. К тому же:

Любовью, состраданием движимые
святые существа,
обретая в небесах и на Земле тела,
сотней способов и беспрестанно трудятся
с радостью во имя жизни остальных.

Молодым царевичам стало очень грустно. Проводили они тигрицу долгим взглядом немигающих глаз и удалились. Но Махасаттва задумался: «Настало для меня время пожертвовать собой. Почему? Это нечистое тело, которому свойственно разложение и которого ждет жалкий конец распада, я долго пестовал дорогими пищей, питьем, постелями и колесницами. Но всё впустую – оно так и не избавилось от своей природы. И пользы нет от него, поскольку оно полно нечистот. Использую-ка я его для хорошего дела! Так оно послужит мне кораблем, переплавляющим через океан рождений и смертей. К тому же:

Это тело не содержит сути, подобно пене,
кишит микробами и тратится впустую.
Оно – словно плод сотен существований;
полно мочи и кала. Им пожертвовав,
я Дхармакаи – Тела Истины достигну:
оно не знает горя, неизменно,
неразрушимо, чисто, полно сотен таких достоинств,

как медитация, и свободно от недостатков.»

Приняв сердцем, охваченным великим состраданием, такое мужественное решение, он отпустил своих двух [братьев]:

– Вы оба идите, а у меня еще есть дело в лесу Двадашаванагулме.

Вот юный царевич Махасаттва вернулся в то место, где [лежала] тигрица, повесил свою одежду на ветвь дерева и произнес такое пожелание:

Я, желая достичь ради блага существ
Пробуждения спокойного и несравненного,
движимый непоколебимым состраданьем, совершаю
дар тела, для других такой трудный.
Пусть я достигну беспорочного, бесценного
Пробуждения, к которому стремятся Дети Победителей!
Пусть я освобожу три мира из ужасного

океана обусловленного бытия.

И вот Махасаттва лег перед тигрицей. Но тигрица не трогала его, сострадательного Бодхисаттву. Тогда Бодхисаттва, подумав: «Увы, она слишком слаба…», – встал и, исполненный сострадания, начал искать нож. Не найдя его, он взял твердую столетнюю ветвь бамбука и, перерезав ею себе горло, упал у пасти тигрицы. Как только Бодхисаттва упал, земля затряслась шестью способами – словно корабль, швыряемый ветром посреди океана. Солнце совсем поблекло – будто схваченное Раху. И пролился дождь цветов вперемешку с небесным благовонием и ароматным порошком. А некое божество, охваченное изумлением, вознесло хвалу Бодхисаттве:

– Сострадание Твое, о мудрый, охватило всех существ,
и Ты, людской герой, здесь с радостью приносишь в жертву
свое тело;
такой спокойный, чистый, Ты достигнешь вскоре,
без усилий состоянья высшего покоя, свободного от смерти
и рождения.

Тогда тигрица, нализавшись крови, текущей из тела Бодхисаттвы, в одно мгновение [проглотила] его мясо и кровь, оставив лишь кости…

Махапранада, озадаченный землетрясением, сказал Махадеве:

– Вот земля со всеми морями трясется во всех сторонах вплоть до Океана… И солнце потускнело, и с неба падают цветы. Моя душа охвачена волнением…

Наверное, наш младший брат сейчас приносит в жертву свое тело.

Махадева ответил:

– Судя по тому, как сострадательно он говорил,
увидев [ту тигрицу], измученную голодом,
подавленную скопищем страданий,
изнеможенную, готовую сожрать своих детенышей, —
я тоже опасаюсь [за него].