Сувенир

Но Настя не верила. Под удивленными взглядами малыша, наблюдавшего из детского стульчика, она снова и снова проводила опыты — вставляла в движущиеся кронштейны погремушки, машинки и колечки пирамидок. Разноцветное сыновье имущество разлеталось в острые щепки, от чего Плотников-младший испытывал неописуемый восторг и заливался звонким хохотом, а контейнер по-прежнему поднимался и заслонял собой окно в бездну. Только тогда, когда вместо игрушек в дело пошел разводной ключ из коллекции Игоря, механизм умер. Правда, сделал это достойно, не открыв шлюз.

— Ну и хорошо! Теперь мне будет спокойнее, — сообщила Настя Игорю, ожесточенно выдиравшему ключ из мертвых объятий кронштейна.

— Дурище! Вот же дурище! — тихо ругался он, не глядя на жену. — Так и знай: я в соседний район бегать с ведром не стану!

— А вот и не надо. Купи мне ведроутер, и я к Вальке его отвозить буду. Как хорошо, что мы теперь на одном этаже с Гореликами живем! Хоть я тебе уже говорила: малышу нужно жить в частном доме, чтобы простор и воздух свежий. Когда ты позаботишься о том, чтобы у нас был свой дом?

— Я тебе что, рожу его, что ли? — взвивался Игорь, оставив борьбу с кронштейном.

— А вот и роди! Я сына родила, а ты дом роди! Будь добр!

— Обязательно! И не забудь посадить дерево на моей могиле!

Чета Гореликов, тем временем, совсем не разделяла радости Плотниковых по поводу близкого соседства. С того самого дня, когда Настя поделилась с ними новостью о беременности, Валентина погрузилась в глубокое уныние. Новая большая квартира, любимые питомцы, нежная забота мужа больше не радовали ее. Целыми днями она сидела перед телевизором в пижаме и искала телешоу с самыми несчастливыми героями. После каждого сеанса массовой скорби ей ненадолго становилось легче, но потом снова в солнечном сплетении затвердевал камень и не давал свободно дышать.

А Настя все ходила в гости и делилась радостью, будто радость ее была чайным грибом, бесконечно дающим потомство, которое некуда девать, а выбросить жалко.

— Скажи ей, чтобы не приходила, или я сам скажу, настаивал Егор, понимая причину затянувшегося расстройства жены.

— Она тут ни при чем, — обманывала его и себя Валентина. — Я просто плохо себя чувствую.

Сдерживать себя, однако, ей удалось не слишком долго. Уже после третьего визита Насти с ведроутером, полным использованными подгузниками, жизнь гореликовского персонального контейнера оборвалась:

— Вот тебе! Вот тебе! У нас тоже все сломано! Нечего к нам таскаться! — вскрикивала Валентина, совершая расправу над чудом инженерной мысли.

Егор тем временем молча пил кофе за столом и наблюдал.

— Наконец-то, — сказал он, когда казнь была окончена. — Можно было, конечно, просто сказать: «Извините, но мы не хотим, чтобы вы приносили к нам свои какашки». Но так тоже сгодится. Если по-другому не получилось.

— Не получи-и-и-и-и-лось, — вдруг жалобно потянула Валентина и разрыдалась. — У них все получи-и-и-лось, а у нас — нет!

— У нас тоже все получилось, — утешал ее Егор, обняв за плечи. — Просто «все» у всех разное, Валюша.

Дети Сиротиных, в силу своей многочисленности, помноженной на неуемную энергию дворовых сорванцов и возведенной в квадрат хроническим недосмотром, покушались на мусоропровод постоянно: бросали в шлюз петарды, лили воду или вообще забирались на чердак, выламывали хлипкий навесной замок и выкрикивали в шахту отвратительные глупости. Ремень в квартире Сиротиных свистел непрестанно, но безрезультатно. Разве что, денег в семье становилось все меньше, так как свистеть в доме — плохая примета.

Усмирить детей удалось лишь Гене Попрыге, который сам оказался на чердаке с тайными и очень нечистыми помыслами. Заслышав приближение галдящей компании, он спрятался и стал ждать. Едва все маленькие Сиротины забрались в шахту (они использовали лестницу для персонала по очистке, причем, в отличие от последнего, делали это без страховки), Гена закрыл дверь, заглушил ее куском найденной рядом арматуры и убежал. Шахта погрузилась в жуткую темноту. Предводитель вредоносной экспедиции, самый старший и смелый Ромик, подергал было холодную металлическую ручку, но, поняв, что выход заблокирован, жалобно взвыл первым. Братья и сестра вступили, образовав надрывный квинтет. Жуткое эхо билось о стены, наводя ужас на обитателей подъезда, которые стали выбегать из квартир и выяснять, что происходит. Одному впечатлительному жильцу, насмотревшемуся накануне фильмов ужасов, показалось, что из темного шлюзового окошка выползает бледная мокрая девочка.

— Представляешь, прямо как в фильме «Звонок»! Я чуть не усрался!

— А ты новый сценарий напиши, фильм «Запашок», — зубоскалили соседи, наблюдавшие за Зоей, вызволявшей нерадивых потомков.

На этот раз к детям почему-то не применили телесного наказания. Зоя привела их домой, мыла по очереди, сушила феном, обнимала и плакала. Потом бросила все домашние дела, нарезала полную коробку бутербродов, сделала три термоса чая и повезла детей на пикник в старый парк, неподалеку от Лучистой 10.