Сувенир

По понятным причинам. Что Ашервуд хотел этим сказать? Попросту подразумевал сочетание традиционных элементов кельтского фольклора в хорошей страшной истории? Или в этом крылось нечто большее? Некий скрытый смысл, который начал проявляться только теперь? Странным совпадением было уже то, что книга и письмо пришли именно в этот момент. И все же, раздраженно удивился Маккей, каким образом за этими словами могло бы скрываться нечто большее? Мысль была смехотворной. Совпадение есть совпадение. Точка. Он положил письмо на стол, придавил кружкой, в которой держал отточенные карандаши, и переключил свое внимание на саму книгу.

Он внимательно перечитал «Гекстонскую голову», на сей раз отмечая все подробности: сперва испытанное обеими делившими кров женщинами — Джин Кэмпбелл и ее сестрой-вдовицей — нарастающее ощущение присутствующего в доме сторожкого зла; затем повторяющиеся кошмары доктора Кэмпбелл; далее очевидные перемещения камня; как вытекающее следствие — подозрение, с которым женщины смотрели друг на друга; первый раз, когда сестре в подвале попалась на глаза какая-то фигура; другие встречи, всегда в темных местах; по-видимому присущая яркому свету власть прогонять эту фигуру. Добравшись до описания необъяснимой и жестокой гибели собаки сестер, большого добермана, которого обезглавили и выпотрошили, Маккей сдвинул брови и шумно втянул воздух. За собакой последовала соседская овца. Кульминацией ужаса стала смерть сестры, также обезглавленной — голову, явно оторванную от шеи, позже обнаружили неподалеку от дома: к общему омерзению, она была выставлена на столбике ворот. Наконец, последовало вроде бы успешное вмешательство местного викария.

Книга переходила к вопросам общей полезности изгнания бесов, приводя примеры неудач и даже случаи, когда положение дел ухудшалось, в частности, происшествие в ирландском городке Куниэне.

Там хлопоты священника на деле привели к тому, что нападения духа на одну из семей лишь участились, и люди вынуждены были оставить дом. Автор делал заключение: эффект экзорцизма зависит не от самого обряда, а от человека, его совершающего — от особенной силы, обитающей в нем или даже, благодаря неким таинственным узам, в вещах, некогда ему принадлежавших, или в предметах, с которыми такой человек когда-то вступал в контакт. В случае гекстонской головы зло, кажется, окончательно пресекла сила, которой было наделено старое освященное кладбище и которую местные легенды приписывали святому Дунстану.

Маккей пролистал несколько следующих страниц, отыскивая какой-нибудь выход помимо древнего погоста или сомнительного приема изгнания дьявола. Но ничего не нашел.

Последняя глава предлагала читателю взгляды автора на разнообразные теории о призраках вообще. Надеясь найти там ключ к разгадке, Маккей критически прочел все это. Автор цитировал теорию психолога Карла Юнга: ключ к явлению призраков хранит «бессознательное сознание», видения суть «природные формы и инстинкты, сходные с человечеством, архетипы, которые никогда не были связаны с сознанием и, следовательно, автономны в смысле отдельных от нас созданий, существующих в собственной действительности».

Однако, недоумевал Маккей, как может подобный архетип оторвать голову собаке или человеку? Хмурясь, он просмотрел раздел о полтергейстах — духах, разбрасывающих предметы и оставляющих физические следы. Здесь в качестве вероятного разумного объяснения выдвигалась власть сознания над материей, или психокинез.

«Определенный уровень подсознания личности субинтеллектуального характера может оказаться способен самовыразиться, проявляя в зависимости от аномального физиологического состояния физическую силу неизвестного рода».

Маккей опустил книгу. Если принять, что и Энджеле, и доктору Кэмпбелл было присуще такое вот аномальное физиологическое состояние, скептически спросил он себя, не могли ли они сами каким-то образом оказаться виновны в столь мрачных убийствах? Если оставить в стороне то, что на взгляд Маккея эта теория была дикой и невероятной, она создавала лишь одну трудность: как втиснуть в нее кельтские каменные головы? Теория, вне всяких сомнений, упускала самый важный фактор.

Разочарованный, он вернулся к последней выдвинутой автором гипотезе и обнаружил, что это место написано с некоторой насмешкой: