Сувенир

Тихо поскрипывая резиновыми подошвами, Гена уверенно продвигался к цели и считал этажи по тускло светящимся окошкам шлюзов: десять, девять, восемь, семь… Еще немного, и он окажется перед вожделенным окошком, откроет дверцу шлюза при помощи аварийного ключа, украденного у рабочего мусорной компании во время прошлой чистки, и ловко заберется в квартиру. Потом он найдет вдовьи камешки и вылезет обратно с такой же легкостью, а шлюз автоматически закроется за его спиной, будто двери супермаркета. Самым замечательным в сложившихся обстоятельствах будет тот факт, что вдова, скорее всего, еще долго не обнаружит пропажу, а хватившись, обвинит в краже своего ухажера. В самом деле, кто еще мог взять рубины, как не облезлый старикашка? То-то он к ней зачастил в любовь играть?

План казался идеальным. Гена учел все. Все, кроме давней вражды Людмилы Антоновны с Натальей Андреевной.

Во время жеребьевки бывшая любовница вытянула номер квартиры, расположенной прямо над лотом, доставшемся вдове. Таким образом, несмотря на расстройство по поводу невезения (пятый этаж бесспорно удобнее шестого), Наталья Андреевна получила отличную возможность отомстить за все обиды прошлых лет. Она как раз ушла на пенсию и могла всецело посвятить себя вендетте.

Сперва она резко изменила свой график – из жаворонка переквалифицировалась в сову. Ложилась далеко за полночь и, начиная с девяти вечера (когда вдова отходила ко сну), прогуливалась по квартире, громко топая, роняя тяжелые предметы и звучно напевая шансон. Уборку тоже перенесла на девять вечера.

Через месяц по жалобе Людмилы Антоновны к ней наведался участковый. Наталья Андреевна любезничала с ним, напоила чаем и убедила, что у Людмилы Антоновны тяжелая неврастения. Соседи по площадке подтвердили, что вдова и на прежнем месте безобразничала – нарушала общественную дисциплину (соседям, видимо, тоже не нравилось сочетание рубинов со спортивным костюмом).

Стоило Людмиле Антоновне вывесить белье, как Наталья Андреевна сразу же начинала вытряхивать самые пыльные коврики и одеяла. Снаружи кухонного окна она прикрепила кормушку для птиц, и стекла вдовы исправно покрывались белыми росчерками голубиного помета. А уж такая заметная штука, как мусоропровод, и подавно не могла остаться без внимания неумолимой мстительницы. Сделала она следующее: купила в автомагазине небольшую канистру машинного масла, уселась сверху на свой контейнер в тот самый момент, когда он поднимался, и вылила небольшое количество вонючей жидкости на стенку шахты так, чтобы она стекла и пропитала мягкую прокладку шлюза Людмилы Антоновны. Контейнер не выдержал восемьдесят килограммов мстительной плоти и сорвался на пол, и Наталья Андреевна больно ударилась копчиком о борт импровизированной ступы. Но теперь каждый раз, когда Людмила Антоновна выбрасывала мусор, по ее кухне разносился отвратительный запах. Причем она и понятия не имела, откуда он взялся.

Если бы только бедная Наталья Андреевна знала, что именно эта ее проделка спасет рубины и личное счастье соперницы, то она ни за что не умаслила бы шахту. Открыв окошко аварийным ключом, Гена уселся задом на нижний бортик отверстия и просунул ноги в поднявшийся контейнер, собираясь насильно опустить кронштейны. Чтобы усилие было достаточным, он взялся за верхний бортик обеими руками. Кожаные перчатки скользнули по жирной поверхности, Гена дернулся, стараясь сохранить равновесие, и выпал из шлюза спиною вниз.

На счастье горе-вора, мусорная компания не слишком добросовестно выполняла свои обязательства – гигабаки опустошались реже сроков, заявленных в договоре. Гена приземлился в мягкую гниющую массу и отделался тяжелыми вывихами конечностей. Целый час он пролежал, тихо постанывая, пытаясь справиться с болью, чтобы вернуться по лестнице на чердак. Но не сумел и стал звать на помощь.

Когда жильцы дома узнали о случившемся, поднялся жуткий скандал.

– Мало того, что запёрли нас в скворечники, еще и дыр понаделали, через которые грабить будут! – возмущались квартиросъемщики на общем собрании.

– А я говорила – все эти новшества до добра не доведут! – брала инициативу в свои руки Наталья Андреевна. – На Лучистой мы бед не знали. Везде порядок был – и в доме, и во дворе. Никто никому на голову свой мусор не вываливал. А теперь что? Грязь, смрад, гнилью несет или вообще каким-то… машинным маслом!

– Вот-вот, – вступила Людмила Антоновна. – И у меня чем-то таким воняет нестерпимо.

– На Лучистой хорошо было, это да, – тихо прошамкала алкоголичка Инга. Исхудавший Бублик чесался у ее ног.

В центре детской площадки, где проходило собрание, стоял Оноре де Мирабо. Его лицо, бледное и вспотевшее, напоминало десерт бланманже.

– Это просто неслыханно! – взорвался, наконец, он. – Мы устанавливали мусоропровод в десятках домов! Сотни, да что там сотни – тысячи наших пользователей за все время существования компании не причинили столько вреда, сколько один ваш подъезд за год!

– Вроде остальные из другого теста сделаны, – перебила его Настя. – Небось, так же мучаются, как мы.