Сувенир, или Кукла на цепочке

Астрид Лемэй стояла у двери, ведущей во внутренние помещения, поправляя накидку на плечах, в то время как какая-то другая девушка шептала ей что-то на ухо. По напряженному выражению их лиц, по торопливым жестам было видно, что разговор идет о чем-то важном. Астрид несколько раз кивнула в ответ, а потом пробежала через крошечный зал и выскочила на улицу. Я последовал за ней. Я почти нагнал ее и был всего в нескольких футах позади, когда она свернула на Рембрандтсплейн. Потом Астрид остановилась. Я тоже остановился и посмотрел в том направлении, куда смотрела она, и прислушался к тому, к чему прислушивалась она.

Шарманка стояла на улице, возле летнего кафе под навесом. Даже в столь поздний час кафе было набито битком, и многострадальные посетители выглядели так, будто они готовы уплатить большие деньги за то, чтобы очутиться подальше отсюда. Шарманка казалась точной копией стоящей перед моим отелем — в той же крикливой цветочной гамме, под пестрым балдахином, с плясавшими на эластичных шнурках куклами в таких же нарядах. Но эта уступала той, как в техническом, так и в музыкальном отношении. Шарманкой тоже управлял древний старец, но у него, в отличие от моего знакомца у «Эксельсиора», была борода, не меньше фута длиной, волнистая, седая и, похоже, не мытая и не знавшая расчески с тех пор, как ее обладатель перестал бриться. Шляпа и английская армейская шинель, доходившая до щиколоток, составляли наряд старика. В потоке вскриков, стенаний и хрипов шарманки мне померещился отрывок из «Богемы» хотя Пуччини никогда не заставлял умирающую Мими страдать так, как она страдала бы, очутись в этот вечер здесь.

Немногочисленная, но, видимо, внимательная публика состояла всего из одного человека. Я узнал его — он толкался в группе юнцов, которых я видел возле шарманщика у своего отеля. Одежда его была поношенной, но имела опрятный вид. На болезненно худые плечи падали прямые черные волосы, из-под куртки на спине торчали острые лопатки. Даже на расстоянии 20 футов я видел, что он дошел до крайней степени истощения. Я мог рассмотреть лишь часть его лица, но и этого вполне хватало, чтобы нарисовать весь облик: впалые, как у чахоточного, щеки, кожа цвета старого пергамента.

Он стоял, привалившись к шарманке, но отнюдь не из-за любви к Мими, без подпорки он бы попросту упал. Было совершенно ясно, что парень серьезно болен и находится на грани обморока. Временами его тело сотрясалось от непроизвольных конвульсий, и изо рта вырывались какие-то рыдающие гортанные звуки.

Старик явно понимал, что клиент невыгодный, и суетился вокруг него, укоризненно прищелкивая языком и беспомощно взмахивая руками.

В то же время он опасливо оглядывался через плечо и обводил глазами площадь, будто кого-то или чего-то боялся.

Астрид быстро подошла к шарманке, не зная и не подозревая, что я следую за ней по пятам. Она улыбнулась старику, словно прося у него прощения, обхватила молодого человека и оттащила его от шарманки. На мгновение тот попытался выпрямиться, и я увидел, что это довольно высокий парень, дюймов на шесть выше девушки, и его рост лишь подчеркивает ужасную худобу. Неподвижные, остекленевшие глаза и лицо человека, умирающего от истощения. Неестественно впалые щеки, создающие впечатление отсутствия зубов.

Астрид наполовину вела его, наполовину тащила на себе. Но хотя он весил не больше, чем она — а может даже и меньше — его неуправляемые движения чуть не сбивали ее с ног.

Не говоря ни слова, я подошел, обхватил молодого человека рукой — мне показалось, что я обнимаю скелет, и освободил девушку от тяжести. Астрид взглянула на меня, и в глазах вспыхнули страх и беспокойство. Моя окраска вряд ли внушала доверие.

— Прошу вас, не надо, — сказала она умоляющим голосом. — Я сама. Уходите.

— Вам не справиться, мисс Лемэй! Ведь мальчик серьезно болен.

Она уставилась на меня.

— Мистер Шерман?

— Угу… Но это мне не очень нравится… Час назад или немногим больше вы утверждали, что никогда меня не видели и не имеете понятия, как меня зовут, а теперь, когда я стал смахивать на негра и стал настолько привлекателен… Опля!..

Джордж, резиновые ноги которого обмякли, чуть не выскользнул у меня из рук. Я понял, что вальсируя таким образом по Рембрандтсплейн, мы далеко не уйдем. Поэтому я наклонился, чтобы поднять и перекинуть его через плечо, но Астрид в панике схватила меня за руку.

— Нет, нет! Не надо так! Не надо!

— Почему? — рассудительно спросил я. Ведь так будет легче.

— Нет, нет! Если вас увидит полиция, его заберут! Я выпрямился, снова обхватил Джорджа и попытался, насколько это было возможно, удержать его в вертикальном положении.

— Преследователь и преследуемые, — заметил я. — Вы с Ван Гельдером.

— Простите?

— А ваш братец Джордж…

— Откуда вам известно его имя? — прошептала она.

— Моя работа как раз и заключается в том, чтобы все знать, — торжественно заявил я. — Так вот, ваш братец Джордж поставил себя в невыгодное положение, дав полиции повод заинтересоваться им. Иметь братом бывшего заключенного не всегда удобно в социальном отношении.