Сувенир, или Кукла на цепочке

— Наверное, он неудачно упал,— сказал я сочувственным тоном.

Де Грааф осушил свой бокал и поднялся.

— Мы не знаем вас лично, майор Шерман, но вы достаточно долго служите в Интерполе и пользуетесь европейской известностью, так что мы знакомы с вашими методами. Позвольте напомнить вам, то, что сходит в Истамбуле, Марселе или Палермо, не говоря уже о других местах, не пройдет в Амстердаме.

Честно говоря, вы действительно хорошо осведомлены!

— Здесь, в Амстердаме, мы все подвластны закону.— Он как будто не слышал меня.— Включая меня. И для вас тоже не будет исключений.

— Иначе я и не мыслю,— кивнул я с добродетельным видом.— Значит, будем работать вместе. Когда и где я смогу поговорить с вами относительно цели моего приезда?

— У меня на службе, ровно в десять.— Он без особого энтузиазма оглядел зал ресторана.— Здесь, пожалуй, не место и не время.

Я приподнял бровь.

— Отель «Эксельсиор»,— сказал де Грааф многозначительно,— всемирно известный центр подслушивания.

— Вы меня удивляете,— заметил я. Де Грааф удалился.

Интересно, догадывается ли он, почему я решил остановиться в отеле «Эксельсиор»?

Кабинет полковника де Граафа ничем не напоминал зал ресторана. Он представлял собой достаточно просторную, мрачную, холодную комнату, в которой размещались шкафы стального цвета, предназначенные для хранения документации, стального цвета стол и стулья. И все было твердым, как сталь. Но обстановка, по крайней мере, заставляла сосредоточиться — в ней ничто не отвлекало от

дела.
После десятиминутной беседы я и де Грааф действительно сосредоточились, хотя полковнику это удалось, но моему, легче, чем мне. Накануне я долго не мог уснуть, а в подобных случаях в десять утра — да к тому же холодного и неприветливого – я нахожусь далеко не в лучшей форме.

— Всеми наркотиками,— продолжал де Грааф,— мы интересуемся всеми наркотиками. Опиумом, гашишем, амфетамином, марихуаной, ЛСД, СТП, амилацетатом… Назовите любой, майор Шерман, и мы вам ответим: да, мы им интересуемся и занимаемся. Все они разрушают организм или способствуют разрушению. Но в данном случае мы ограничимся одним, особенно губительным героином. Вы согласны?

— Согласен! — раздался за моей спиной глубокий и решительный голос. Обернувшись, я увидел стоявшего и дверях высокого человека, в добротно сшитом, темном деловом костюме. У него были холодные, проницательные серые глаза, приятное лицо, которое, правда, мгновенно могло стать неприятным, и чрезвычайно деятельный вид. Невозможно было ошибиться: перед вами полицейский офицер и притом из тех, с кем шутки плохи.

Он закрыл за собой дверь и подошел ко мне легкой пружинистой походкой человека, выглядящего моложе своих сорока. Он протянул мне руку и представился:

— Ван Гельдер. Очень много слышал о вас, майор

Шерман.
Я мгновенно, но тщательно взвесил сказанное и решил воздержаться от комментариев. Улыбнувшись, я пожал ему руку.

— Инспектор Ван Гельдер,— сказал де Грааф,— является начальником отдела по борьбе с наркотиками. Он будет работать с вами, Шерман. Будет оказывать вам всяческое содействие.

— Искренне надеюсь, что мы сработаемся.— Ван Гельдер улыбнулся и сел.— Что вы можете сказать о ваших целях? Думаете, сможете порвать цепь поставок наркотиков в Англию?

— Считаю, в этом нет ничего невозможного. У них прекрасно поставлено дело, снабжение наркотиками осуществляется почти без срывов, но именно по этой причине нам удалось выявить десятки их посредников и с полдюжины главных распространителей.

— Могли бы и сейчас разорвать эту цепь, но вы этого не делаете. Оставляете гулять их на свободе.

— А как же иначе, инспектор? Выдернем одно звено, а вся цепочка затаится, уйдет в подполье — потом и концов не найдешь. А этих-то взять в любой момент не трудно. Но наша главная цель — выяснить, каким образом переправляется зелье и кто его поставляет.

— И вы полагаете, что поставщик находится здесь, поблизости? Ведь иначе вы бы сюда никогда не явились!

— Не поблизости, а именно здесь. И не полагаю, а знаю. Восемьдесят процентов из тех, за кем мы вели наблюдение — я имею в виду распространителей и их посредников — связаны с вашей страной. А точнее, с Амстердамом. Почти все до одного. У них здесь родственники или друзья, контакты. Кто-то лично ведет здесь дела, кто-то приезжает в отпуск. Мы потратили пять лет, чтобы составить досье.

Де Грааф улыбнулся.

— Досье на место, обозначенное словом «здесь»?

— Да, Амстердам.

Ван Гельдер спросил:

— А у вас есть копия этого досье?

— Одна.

— Она при вас?

— Да.

— Где же?